Откуда берутся "мазхаб Абу Ханифы" и "ханафитский мазхаб"

Поднятая первым заместителем муфтия Татарстана Рустамом Батровым дискуссия о ханафитском мазхабе вызвала оживленные отклики в мусульманской среде. У него нашлись как  оппоненты,  так и сторонники. Свою точку зрения на данную проблему высказывает Председатель Ассоциации общественных объединений «Собрание» Мухамед Саляхетдинов.

Почему так внезапно первый заместитель муфтия Татарстана поднял эту тему?

- Это не было внезапно. Заммуфтия затронул животрепещущую тему, и продолжил специфическую для России дискуссию о традиционном исламе.

Основная проблема этого обсуждения заключается в том, что насколько мне известно, Батров не достаточно владеет арабским языком, для того чтобы вникать в научно-богословскую исламскую литературу и вести дискуссию с всемирно признанными богословами мирового уровня.

В рассуждениях Рустама хазрата о великом имаме Абу Ханифе и его учениках явно проглядывается ограниченность  информации на эту тему.  По всей видимости он использовал преимущественно скудные материалы русскоязычных переводов.

Информация об Абу Ханифе и других мусульманских ученых на русском языке крайне ограничена, что не дает  возможность показать более объективную картину об этом величайшем богослове и его учениках. Есть мировые центры изучения ханафитского мазхаба. Один из них – сирийский институт Аль-Фатх, который недавно был преобразован в Левантийский университет. Его ректор Хисамуддин аль-Фарфур недавно посещали Россию. Такой же центр есть в Багдаде. Даже в иранском Куме тщательно изучают ханафитскую школу. В этих научных центрах аккмулировано огромное число исследований на эту тему – тысячи томов монографий и книг, в том числе и из "средневековых" источников, если пользоваться терминологией Батрова. Хотя любой профессиональный историк на это возразит, что понятие "средневековье" присуще лишь европейской историографии. В других цивилизациях такого определения не существует. Какое средневековье может быть для китайской цивилизации с ее глубокой историей. Или для исламской, которая появилась после разрушения западной Римской империи, с которого формально начинается отчет эпохи европейского средневековья. Это еще одна веская причина для повышения уровня сегодняшнего дисскурса.

Возвращаясья к научно-образовательной базе, необходимо сказать, что у нас ее попросту нет. В результате автор позволил себе разделить одну из основных богословских школ классического ислама на "мазхаб Абу Ханифы" и "ханафитский мазхаб".

Если говорить о традиционном исламском богословии в России, то надо иметь в виду, что дореволюционные российские богословы – Марджани, Баруди, Курсави и многие другие – в совершенстве владели арабским языком, писали  на нем научные труды и вели богословские дискуссии со своими зарубежными коллегами.

Сегодня ни один российский исламский богослов не пишет трудов на арабском языке, а многие даже не читают. Мне, по крайней мере, не известен в России ни один мусульманский деятель, который мог бы вести сложную богословскую дискуссию на арабском языке со своими коллегами из-за рубежа, тем более в Татарстане. Есть перспектива у тех кто получал знания за рубежом, но у многих из них арабский язык и богословские знания требует большего совершенства, чтобы это позволило им в перспективе вести полноценный дискурс.

А ведь именно арабский является языком Корана, Сунны и фундаментальной мусульманской науки. Тот объем информации, который переведен на русский язык, является каплей в море и просто не способен дать представление о такой сложной теме.

Заявления о том, что местные богословы смогут до всего дойти сами без иноземной помощи не выдерживает никакой критики и демонстрирует лишь ущербность мышления. Не может быть никакой узко-национальной науки, наука – это интернациональное явление. Любое научное сообщество, университеты  в развитых странах заинтересованы в том, чтобы приглашать к себе для выступлений специалистов мирового уровня, чтобы обогатиться их знаниями. Иностранные преподаватели не только преподают, но и часто руководят исследовательскими программами.

Как бы там ни было, я отдаю должное Рустаму Батрову за проявленное упорство в исследовании злободневных проблем российской уммы. Он образован, хорошо пишет, грамотно рассуждает. Но, с моей точки зрения, он работает в узком диапазоне и ограничен в основном скудными русскоязычными источниками. К тому же у него нет опыта ведения богословских дискуссий с ведущими зарубежными учеными. И это привело автора к искаженному представлению об Абу Ханифе и его учениках.

Я  хотел бы пожелать Рустаму Батрову усовершенствовать свой арабский язык и пройти длительную стажировку в каком-либо международном исламском учебном заведении в окружении признанных мусульманских ученых. Это непременно в полную ширь распахнет перед ним врата необъятного исламского богословия, откроет путь к знаниям наших современников и славных предков, без которых невозможно стать богословом мирового уровня.