Арабские колыбельные в репертуар тюменского профессора

Автор книги и диска «Колыбельные песни Тюмени», доктор филологических наук, профессор Тюменского госуниверситета, исполнительница колыбельных песен Ирина Карабулатова вернулась из поездки в Королевство Бахрейн, где встречалась с высокопоставленными шейхами. О целях и итогах поездки профессор рассказала в интервью нашему корреспонденту в регионе.

- Уважаемая Ирина Советовна, во-первых, интересно узнать, как Вы познакомились с арабскими шейхами, все-таки наши братья по вере в странах Персидского залива, как мне кажется, не имеют привычки знакомиться с представительницами прекрасного мира, если это не касается предложения руки и сердца. Во-вторых, наверное, Вы вылетели в Бахрейн не для того, чтобы полюбоваться красотами этой страны, что стало целью поездки?

- Три года назад я проходила реабилитацию в Германии, чтобы встать на ноги, после тяжелого недуга, и в клинике было много высокопоставленных чиновников из различных стран арабского мира. Там я познакомилась с председателем Конституционного суда Королевства Бахрейн, известным в исламском мире каллиграфом Махмудом ал Мулла. Работы этого человека украшают многие дома и здания, мечети, гостиницы в Саудовской Аравии, Эмиратах и других мусульманских странах. Я с детства пою, это мне передалось от отца, казахского акына, а после рождения ребенка я увлеклась колыбельными песнями, и новое увлечение стало предметом научного исследования. В германской клинике мы с сестрой (она из Казахстана) были единственными представительницами СНГ. Шейхам нравилось слушать мое пение, мы говорили о колыбельных мусульманских народов, помогло знание английского языка.

После клиники мы продолжили общение с шейхом Махмудом ал Мулла по интернету. А в декабре прошлого года я была в Москве на вручении премии общественного признания «Золотая птица», меня наградили золотой статуэткой Жар-птицы, сидящей на ветке рябины, символизирующей Россию. Там в Москве я познакомилась с женщиной, руководителем общественного фонда социальной помощи и поддержки из Бахрейна. Она пригласила меня в Бахрейн для продолжения работы над колыбельными мусульманских народов. Почему бы не поехать, если все пути ведут туда. И шейх ал Мулла приглашает, напоминая проект по мусульманским колыбельным, и руководитель фонда. Через Москву я вылетела в Катар, в Доху, оттуда в Бахрейн.

- Наверное в хиджабе?

- Я надела платок, длинную юбку, подучила в дополнении к «биссмила» некоторые часто говоримые выражения на арабском. В Бахрейне меня встречали шейхи – Махмуд ал Мулла и
доктор экономики, генерал ВВС Набиль Ибрахим Камаль. Они показали мне город, страну. Работы ал Муллы можно было увидеть везде в Бахрейне, мы побывали в офисе доктора Набиля, где все стены в дипломах, грамотах и благодарностях – от королей и принцев, Джорджа Буша, многих известных личностей мировой величины. Доктор Набиль, как я узнала, обучал полету на самолете принца Бахрейна. Я побывала на выставке суданского художника, в ресторанах Бахрейна. Шейхи – очень высокообразованные люди, получившие западное образование, чтущие мусульманский этикет, они – попечители общественного фонда социальной помощи и поддержки.

- Как я понял, фонд может спонсировать проект по колыбельным мусульманских народов?

- Фонд готов осуществить проект на самом высоком уровне, растиражировать его (книгу и диск) по всему миру, но я должна выполнить ряд условий – включить в проект арабские колыбельные, а значит уметь петь, как настоящая арабка. Проблема в том, что я не знаю арабского языка, чтобы хорошо исполнять арабские колыбельные. Я работаю над этим, но, честно говоря, у меня много других дел, не хватает времени.

- Нет ли желания поддержать проект у местных мусульманских предпринимателей?

- Честно говоря, я целенаправленно не занималась поиском спонсоров среди мусульман по книге и диску «Колыбельные мусульманских народов», поездка в Бахрейн состоялось, благодаря знакомству в германской клинике. Когда рассказываешь о роли колыбельных, каждому хочется помочь, все воспринимают это как нужное дело. Проект готовы поддержать сегодня представители азербайджанской диаспоры Тюмени. На недавней конференции «Салмановские чтения» они выразили полную поддержку и готовы вложиться в проект.

Основная цель – издание диск и книгу для молодых мам, которые в контексте глобализации теряют свои этнические корни, и не только, многие теряют свое предназначение, молодые мамы забывают, что они матери, молодые папы то, что они отцы. И этот процесс охватывает все народы, вне зависимости от национальности и религии, человек словно становится безликим, теряет статус представителя своего народа на земле.

Колыбельная песня передает малышу с его рождения культурный код этноса, это один из способов внушения этнического, конфессионального сознания. Все социальные роли прописаны в колыбельных, каким ты должен стать, какие соблюдать правила, чтобы быть достойным представителем своего народа. Именно мать дает через колыбельную малышу первые представления о языке, культуре его народа, знакомит с окружающим миром.

- Чем отличается, допустим, азербайджанская колыбельная песня от татарской, казахской?

- Основной мотив азербайджанской колыбельной – набирайся сил, и когда ты вырастешь, ты сольешь свой голос с голосом всего народа, станешь ручейком общей реки. Очень характерны миграционные мотивы: перелетные птицы поют тебе, это твоя родина-мать поет, вся планета – твоя родина. Поэтому в азербайджанцах развиты внутренние силы, которые позволяют сохранять этническую самоидентификацию, находясь вдали от родины, они быстро адаптируются, но не ассимилируются.

В татарских колыбельных сильно стремление к знаниям – ты такой умный, ты такой хороший, и когда вырастишь, ты станешь ученым, уважаемым человеком, прославишь свой род. И если в них присутствует мотив миграции, то только учебной: ты поедешь учиться, но ты обязательно вернешься и прославишь свою семью.

В казахских – другая специфика. В степях просторы огромные, поэтому: я не знаю, откуда ты пришел, но я благодарю небо за то, что оно послало тебя; я не знаю какова твоя задача, но я верю, что ты пришел со своей благородной миссией на землю.

В русских песнях силен мотив терпения, вспомним популярную колыбельную: придет серенький волчок, о укусит за бочок, да потащит во лесок…

Мы с колыбельной и с молоком матери впитываем в себя этнокультурный код, но глобализация уничтожает многовековую традицию, разве современные мамы поют колыбельные детям?! Очень немногие.

- К какому итогу пришли в Бахрейне на встрече с шейхами?

- Мы продолжим проект, и это длительный процесс. Не значит, что раз я съездила к шейхам, то тут же появится диск с книгой. Требуется время для собирания материала, это серьезная научно-исследовательская работа. У меня есть казахские, татарские, крымско-татарские, азербайджанские колыбельные. Но мусульманских народов много, только на Кавказе их десятки. Мне дали ингушскую колыбельную, прислали из Бельгии, есть текст, но нет пока мелодии. А если включать в проект арабские, персидские, турецкие и другие колыбельные, это затянется надолго.

- Что больше всего удивило в Бахрейне?

- Хотя это страна открыта для туризма и считается светской, но надо понимать, что это все-таки исламская страна. Я обратила внимание, что даже представительницы западной культуры ходят в паре с мужчинами, хотя могут гулять с непокрытой головой. Во всем Бахрейне проживает меньше народу, чем в одной Тюмени. Много иностранцев, рабочей миграции с Индии, Ирана, Филиппин. Уровень жизни очень высокий, в маленьком островном государстве насчитывается 90 банков, 27 университетов.

Меня больше всего удивило Дерево Жизни, которую мне показали шейхи. Огромное дерево растет, раскинув ветви, в самом сердце пустыни. Оно единственное среди песков, никто не знает, какие воды питают ее. Много легенд и преданий связано с одиноким деревом, говорят, что ему шесть тысяч лет. Одно из преданий гласит, что это дерево росло у входа в сады Эдема. Мне посчастливилось увидеть Дерево Жизни своими глазами.