Ислам должен жить в сердце не потому, что тебя прижали в угол и больше деваться некуда, а потому, что твоя собственная воля из недр твоего неповторимого существа должна рождать и воспроизводить Ислам и фокусироваться на нем, как на проекте твоего «я». Только такой Ислам является реальным и подлинным! Интервью председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля.
- Гейдар Джахидович, сегодня вопрос о самоидентификации становится наиболее актуальным, хотя бы потому, что азербайджанское общество вышло на новый этап развития. Объединение азербайджанского общества – сегодня наиболее важный вопрос с точки зрения развития страны в социокультурном плане. Что думаете по этому поводу?
- В свое время бакинцы гордились тем, что их город – самое интернациональное место СССР, его преподносили чуть ли не как «каспийскую Одессу». В хрущевские времена, скажем, в столице республики численность азербайджанцев – титульной нации – едва превышала 40%. Сформировался особый тип советского бакинца – балагура и «беспроблемника», ориентированного на некие общечеловеческие ценности, среди которых, естественно, доминировала ценность «хорошей жизни». Беда в том, что одновременно с этой установкой бакинцы культивировали еще позицию кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!» Таким образом, у столичного населения Азербайджанской Республики – именно у ее азербайджанской части – совершенно отсутствовала жесткость, хищность, которая всегда сопровождает классический либерализм. Такая жесткость, в отличие от нас, была присуща всем нашим соседям – армянам, русским, евреям, северокавказцам. В меньшей степени – грузинам, но и они в целом были намного жестче азербайджанцев.
Это бакинское прекраснодушие дорого стоило азербайджанскому народу впоследствии. Что самое печальное – многие бакинцы старшего поколения, сформированные в те советские годы, до сих пор не поняли, как устроен мир и продолжают оказывать расслабляющее демобилизующее влияние на наш коллективный менталитет. До сих пор приходится слышать о том, что в советское время Баку был заповедником «интеллигентности», а, дескать, потом, эту чудесную «Одессу №2» наводнили выходцы «из района». Показателен этот социальный расизм, через который, возможно, транслируется факт сложного и незавершенного этногенеза азербайджанской общности. Вместо того, чтобы радоваться, что Баку приобретает азербайджанский облик (наконец-то!), старожилы оплакивают его бесхребетно-космополитическое обличье, уходящее в прошлое.
- То есть вы считаете, что сегодня город, хоть он и в меньшей степени представляет собой мозаику национального и религиозного фактора, все же является более азербайджанским, чем раньше?
- Сказанное обозначает суть проблемы с азербайджанской самоидентификацией. Азербайджанцы из районов имеют земляческое самосознание, ограниченное горизонтами конкретных родственно-земляческих интересов. Столичная же публика заточена на «одесский» взгляд на мир и исповедует беззубый либерализм, который оказывается либерализмом второго или третьего сорта. То есть, у «районских» ребят, которые пожестче, нет головы в виде проектно мыслящей реалистической интеллигенции. Обладает ли азербайджанская политическая общность вопреки всему этому потенциалом для прорыва к новому качеству? Безусловно. Азербайджанский народ, в отличие от своих соседей обладает остро необходимым ингредиентом, для того, чтобы занимать центральную позицию: сложностью. В состав нашего народа интегрально входит много разнокоренных этнических групп, порождающих различные модели мировосприятия, отношения к жизни. Все это ведет к человеческому богатству, к разнообразию человеческого поля. В этом плане с азербайджанцами из соседей могут сравниться только россияне, также традиционно представляющие из себя точку сборки самых разнородных элементов. Однако за две мировых войны, за советский период россияне утратили большую часть этого ресурса, заключающегося в типологическом богатстве нации. Вторым фактором, работающим за нас и отсутствующим у России, оказывается концентрация этого разнообразия в компактном, легко управляемом пространстве. Мало иметь широкий спектр характеров и менталитетов под общим брендом. Надо его сосредоточить, чтобы получить от этого богатства эффект.
Многообразность и широта азербайджанской народной души, сравнимая с былым разнообразием россиян, собрана на территории, в 200 раз меньше российской. Мало кто отдает себе в этом отчет, но это дает в перспективе кумулятивный эффект колоссальной силы!
Наши вышеперечисленные соседи находятся в более благоприятной ситуации – там элитные группировки обладают политической волей и кругозором (пусть ограниченным, но хоть каким-то!) и находят под эту политическую волю отклик в базовом населении, которое способно мыслить в категориях политической нации. В частности, северокавказские народы стремятся к формированию общекавказской мировоззренческой платформы и раз за разом пытаются создать под эту платформу соответствующие политические институты.
Настало время, чтобы на авансцену выступило новое поколение азербайджанских «политических интеллектуалов» и «интеллектуальных политиков» – две элитные группы, дополняющие друг друга. Что у них должно быть, прежде всего – так это «вертикальный» жертвенный идеализм, полное отсутствие иллюзий по поводу «горизонтальных» идеалов и ценностей, а также длинные и острые зубы и готовность пускать их в ход с беспощадной решительностью. Только такие пастыри способны собрать в единую силу «овец дома Азербайджанского», всех тех крепких и жестких людей от земли, которые поверят в такую элиту и приобретут новое качество самоидентификации, новый уровень понимания самих себя как народа, наделенного особой миссией.
Азербайджан может и должен стать центром реорганизации большого Кавказа, потому что давно настала пора кавказскому региону из пространства проблем и «игровой площадки» для великих держав превращаться в цивилизацию, которая излучает свою волю и проектное творчество на большой мир.
- В одном из своих выступлений вы сказали, что конфессиональный фактор в Азербайджане очень слаб. Что имелось в виду?
- Еще со времен подчинения Азербайджана царской России сложилось расхождение между Исламом и артикулированной частью азербайджанского общества. Наиболее ярким примером этого в XIX веке служит фигура М.Ф. Ахундова, до сих пор являющегося культурным идолом азербайджанского либерализма. Азербайджанское сознание поляризовано между образом архаичного суеверного невежественного «муллы» (ахунда) – с одной стороны, и идеалами возглавляемого западным атеизмом царства всеобщего благоденствия, в котором все летают на коврах-самолетах и вкушают плоды глобальной цивилизации. Достаточно почитать сатирические статьи Мамедгулузаде в «Молле Насреддине» начала ХХ века, чтобы обнаружить: на этом алгоритме до сих пор построена ментальность азербайджанской космополитически ориентированной интеллигенции. Народ же хочет Ислама, но ему неоткуда этот Ислам получить, поэтому народная вера вынуждена оставаться неартикулированным чаянием «молчаливого большинства». В результате этого умная молодежь меняет мазхаб, потому что она не желает быть ни с Тезе-пиром, ни с прозападными либералами. Она хочет Ислама, а взять его можно, с их точки зрения, только у продвинутых «салафитов». Иран же достаточно ошельмован либеральной пропагандой, да и его представители, откровенно говоря, безнадежно провалили всю работу по исламскому призыву не только в Азербайджане, но и повсюду, где могли появиться!
Однако, объективные предпосылки (если «либеральная интеллигенция» входит в число таковых) не являются оправданием для слабости Ислама в данной общности, не говоря уже о крайнем случае отпадения данной общности от Ислама! Нужно отчетливо понимать, что бывший мусульманин не становится «полноправным» и «полноценным» кафиром, которого другие кафиры принимают с распростертыми объятиями и вводят под белы рученьки в свой сатанинский сад неверия. Нет, он становится всего лишь муртадом, кафиром второго или даже третьего сорта, на лбу которого горит печать былой принадлежности к Исламу. Его всегда будут пинать, он будет занимать место у глобально-цивилизационной «параши», и даже если его пустят в статусе клоуна в Белый дом, то это означает лишь, что Белый дом за свои грехи временно стал «парашей» глобальной цивилизации. Азербайджанцев, даже если они все завтра (астагфуруЛлах!) выкрестятся все в какое-нибудь евангельское согласие, не ждет ничего хорошего.
Само по себе то, что такими прагматичными аргументами следует охлаждать либеральный пыл «общечеловеческих» азербайджанцев, говорит уже о тяжелейшем упадке духа. Ислам должен жить в сердце не потому, что тебя прижали в угол и больше деваться некуда, а потому, что твоя собственная воля из недр твоего неповторимого существа должна рождать и воспроизводить Ислам и фокусироваться на нем, как на проекте твоего «я». Только такой Ислам является реальным и подлинным, и именно поэтому он выжил и расширился за 14 веков вопреки действию сил неверия, которые на любом этапе исламской истории многократно превосходили физические ресурсы Ислама.
- Какое место в исламской формации, по-вашему, должен занимать Азербайджан?
- Азербайджан – страна, которая принадлежит Исламу. Не клерикальному, а политическому, который творит историю, находясь в прямой связи с провиденциальным замыслом Аллаха о судьбах человечества. Всякий, кто попытается изменить эту фундаментальную истину, встанет на дороге невидимой, но от этого еще более страшной лавины, которая его погребет.
- Наше поколение является реальным свидетелем трансформации сознания людей одного гражданского самосознания в абсолютно другое. Я имею в виду, что вчера, условно, те, кто были советскими людьми: октябрятами, пионерами и комсомольцами, сегодня стали верными прихожанами церкви, мечети и т.д. Как вы считаете, к чему еще у могут привести такие потрясения, и справились ли с этим азербайджанцы?
- Существуют своего рода качели – «диалектический антагонизм» – между проявленным общественным сознанием, которое загружается в каждого человека с момента его рождения, как матрица, и коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное всегда отстает и является «отпечатком» или неартикулированной памятью о предыдущей матрице. К примеру, обитателям бывшей Российской империи приказали быть советской общностью, загрузили в них научный атеизм, веру в построение коммунистического общества и т. д. То, что было их общественным сознанием до 1917 года – религиозность, лояльность сословно организованной империи – ушло в бессознательное. После 1991-го это бессознательное частично нашло дорогу наверх, вновь стало артикулированным. Новые власти поддержали такую «обналичку» виртуальных ценностей, хранившихся в коллективном психическом подполье, потому что это содействовало изживанию советской идеологии, которая в условиях сложившегося экономического неравенства стала представлять политическую опасность.
Но вот парадокс: теперь уже советское сознание ушло вниз, стало коллективным бессознательным. Сегодняшние постсоветские граждане, идущие в мечети и храмы, декларирующие возврат к традиционному мировоззрению, на самом деле являются внутри своего бессознательного советскими людьми. И это касается не только тех, кто застал господство КПСС, но и вновь родившиеся поколения, которые наследуют не только матрицу общепринятого «официального» сознания, но и бессознательное своих родителей, а также дедов и бабок. Эти своеобразные «качели» очень опасны, потому что люди не являются в полной мере тем, кем они себя заявляют. Вроде бы перед тобой верующий мусульманин, который искренне себя считает таковым, а на деле он скрытый коммунист, верящий вместо Бога во всесилие бюрократического аппарата, или перед тобой красный оппозиционер, который вместо того, чтобы быть левым интернационалистом, вдруг оказывается почвенником, истово прославляющим самодержавно-консервативные традиции народа... То есть, политическая нация превращается в сплошную симуляцию различного типа сознаний и обрекает себя на историческую неэффективность.
Чтобы соскочить с этих «качелей», нужно по-новому увидеть Ислам не как нечто, связывающее нас с прошлым, а как метод организации будущего, как обещание, как свежий ветер. Вместе с тем, и советское прошлое нуждается в глубоком аналитическом пересмотре. Народ должен пройти своего рода психоаналитическую терапию, чтобы высветить тайники бессознательного. Если угодно, надо освободиться от коллективного бессознательного вообще, заменить его ярким светом, изгоняющим все тени из самых потаенных закоулков души. Тогда азербайджанцы перестанут быть общностью по инерции и станут общностью по сознательному убеждению, в каком-то смысле из нации превратятся в политическую партию, объединяющую всех от мала до велика. Это единственный путь к тому, чтобы играть значительную роль в том регионе, который нам отвел Всевышний.
- Азербайджан, хоть и является страной мусульманской, но все-таки это светское государство с традиционно превалирующим немусульманским фактором. Мне кажется, что несмотря ни на что азербайджанское общество все еще индифферентно, и я бы сказала, лениво реагирует на периодически возникающие попытки сплотить народ на основе религиозной составляющей. Как думаете, это оставляет отпечаток, на самоидентификации азербайджанцев как народа и общности?
- Проблема именно в том, какова та «религиозная составляющая», на основе которой пытаются сплотить народ. Религию можно понимать как фольклор, быт, адат, либо же набор моральных предписаний. Это понимание религии привлекательно для специфического типа людей – тех, которые видят самодостаточный смысл в самом факте жизни. Люди, способные обожествлять, сакрализовывать свой быт, свое социально-биологическое существование, есть и теперь, но они не в большинстве. В любом случае сегодня они уже не могут являться скрепой для современного политического социума. Новой политической нации, какой являются постсоветские азербайджанцы, предлагают модель религии, которая соответствует менталитету архаической мелкой буржуазии махаллинского типа. Такими были, вероятно, в начале ХХ века торговцы, ремесленники, криминальный элемент в «туземных» районах Баку. Сегодня вряд ли кого можно привлечь этим типом сознания.
С другой стороны, бесполезны и заведомо обречены любые попытки либерального реформирования религии. «Евроремонт» Ислама – это убогая и бессмысленная затея. Точно так же, как бессмысленно предъявлять исламской цивилизации претензии, что, дескать, Белл и Эдисон изобрели в рамках западной цивилизационной матрицы телефон и электрическую лампочку, а вот мусульмане, дескать, ничего такого не изобрели – а пользуются! Сейчас такие голоса раздаются со стороны «партии» как бы патриотов Ислама, недовольных его «цивилизационным отставанием» от Запада. Эта волна пошла от бывшего премьер-министра Малайзии Махатхира, который обратился к мусульманам с глобальной критикой: и нобелевских лауреатов-то у них мало, и университеты не такие передовые, как Гарвард или Итон, и технологии-то придумывают не в исламских странах... Это означает, что и у Махатхира и у тех, кто сегодня ему подражает, мозги повернуты совершенно в другую сторону! Ислам уже создавал материально-технологическое изобилие, цветущее пространство, в котором в соответствии с либеральными идеалами свободно циркулировали люди, идеи и товары. Это был Аббасидский халифат – единственная, не имевшая реальных конкурентов сверхдержава за всю известную историю. Монголы этот халифат уничтожили за несколько лет...
Целью Ислама не является изобретение лампочек и велосипедов. В системе, постоянно разрабатывающей все новые и новые технологии, заперты миллиарды потерянных людей, для которых проблема смысла настолько энтропировала, что они уже считают маргинальным даже поднимать сам вопрос о смысле.
- Что такое исламское сознание и как оно должно самоидентифицировать азербайджанцев?
- Исламское сознание постоянно работает над генерированием смысла, как некоего сверхмотива, сверхпобудителя человеческого существования. У Запада сегодня есть атомная бомба, но нет Платона. Кто-то скажет, что в нынешнем Исламе тоже отсутствует Фараби, Авиценна, или, к примеру, Молла Садра. Да, но весь Ислам в целом является колоссальной коллективной работой в референтном поле, к которому относятся, в частности, и Платон, и Фараби. Исламское сознание стоит на грани колоссального духовного взрыва, рождения «сверхновой». Это будет возвращение к подлинному смыслу коранического откровения после четырнадцати веков «моисеева странствия» в человеческой пустыне. По сравнению с этим технологические достижения Запада выглядят трюками хорошо обученной обезьяны.
Итак, когда азербайджанцы увидят правильно сформулированную религиозную составляющую, из них выделится элитная группа обладателей интеллектуальной воли, которая превратится в стержень азербайджанской политической нации.
- Последний вопрос. Вы председатель Исламского комитета России, как вам кажется, почему конфессиональный фактор занимает такое незначительное место в формировании психотипа азербайджанца?
- Психотип азербайджанца колеблется между двумя полюсами притяжения. С одной стороны, Кавказ как полюс чистой мужественности. Этот полюс неотделим от религиозного сознания, поскольку мужественность есть дух, взятый в его противостоянии материи, что, собственно и составляет внутреннюю формулу настоящей религии.
Другой же полюс – левантийский, женственный, в котором тяга к комфорту, материальной обустроенности, снятию конфликта, безопасности в обозримом будущем и т. д. играют ведущую роль.
Азербайджанцы – в отличие от, например, чеченцев, находящихся целиком на «кавказском» полюсе, и евреев, находящихся целиком на левантийском, – это народ, который пока еще не сделал своего экзистенциального выбора. В их составе присутствуют группы и того, и другого типа, есть скрытая борьба между этими ориентациями сознания. В этих условиях конфессиональная платформа должна быть построена именно так, чтобы дать возможность кавказскому мужскому полюсу возобладать. К сожалению, то, как формулируется религиозная тема в азербайджанской культуре, не устраивает «кавказцев» и одновременно провоцирует на сопротивление «левантийцев». В итоге, и те, и другие остаются без интеллектуальной надстройки, и таким образом не удается построить даже тот относительный компромисс между соперничающими группами, которым всегда является на практике политическая нация.
Беседовала Саадат Кадырова, Дипломатическая служба ИТАР–ТАСС
Исламком
Войти с помощью: