Исламский платок превратился в символ борьбы

В полемике вокруг хиджаба, вновь развернувшейся во Франции вслед за предложением президента усилить запрет на его ношение, присутствует много элементов культурного империализма, мало здравого смысла, и напрочь отсутствует честность постановки вопроса.



Решение президента о запрете на ношение во Франции паранджи и хиджаба, касающееся исключительно меньшинства населения, представляет из себя последний эпизод в целой череде решений, принятых в Европе и ущемляющих культурные ценности мусульманского населения. Это и запрет на строительство минаретов в Швейцарии, и дискуссия о французской самобытности, инициатором которой выступил сам Саркози, обрушившийся на иммигрантов. Сторонники этой меры в качестве аргумента приводят защиту прав женщин.



Мы думаем (точнее, нас убеждают), что эта дискуссия зародилась сегодня, но уже в конце XIX века британский управляющий в Египте лорд Кромер (Cromer) возомнил себя освободителем египетских женщин, заявив об отсталости исламского общества и ислама как религии, и их неполноценности по отношению к европейской культуре.



Чтобы доказать эту неполноценность, он сослался на использование хиджаба и положение женщин в Египте. Он не видел особого противоречия в том, что в качестве колониального управляющего заявлял о себе как о защитнике прав женщин, а в Лондоне развивал бурную деятельность на посту председателя Союза мужчин против предоставления женщинам права на участие в выборах.



Спустя век выдающаяся защитница прав женщин египтянка Лейла Ахмед (Leila Ahmed) выступила с резкой отповедью нападкам Запада на хиджаб, утверждавшим, что он символизирует якобы культурную отсталость и ущемление прав мусульманок в арабском мире. Это извращённое представление о хиджабе породило отрицательное и высокомерное отношение к этой части одежды. Ношение хиджаба не вызывает проблем ни в тех странах, куда мусульманки эмигрируют, ни там, где они родились. Его вытаскивают на свет Божий лишь для того, чтобы поддержать ксенофобские высказывания правящей верхушки и её законодательные усилия по созданию напряжённости там, где её не было. Ведь очевидно, что ношение хиджаба весьма многозначно, но об этом почему-то не было сказано ни слова, равно как и о других проявлениях культуры и социальной динамики мусульманского общества.



Случай Турции в этом отношении весьма показателен. Несколько дней тому назад Майте Сириса (Mayte Ciriza), директор Фонда Иберкаха (Fundación IberCaja) в Логроньо (Logroño) [и по совместительству жена советника аппарата правительства автономной области Риоха] утверждала в статье «Под паранджой», что «в Турции ношение хиджаба в высших учебных заведениях было запрещено, но когда запрет был снят, на девушек, которые хиджаба раньше не носили, стало оказываться чудовищное принуждение к его ношению». Проблема заключается не в незнании автора статьи. Дело в том, что подобные статьи возникают именно на почве лжи.



Действительно, в феврале 2008 года турецкий парламент снял запрет на ношение хиджаба в высших учебных заведениях (это была инициатива, поддержанная многими представителями либеральной интеллигенции, большинством населения и международными правозащитными организациями), но по прошествии четырёх месяцев Конституционный суд этой страны отменил данное постановление. Именно во время слушаний по поводу того несостоявшегося закона председатель Парламентской ассамблеи Совета Европы голландец Рене ван дер Линден (René van der Linden), придерживающийся консервативных католических взглядов, предупредил, что Турции может быть предложено освободить своё место в Совете Европы, если она будет обязывать своих гражданок носить исламский платок. Он также призвал турецких женщин, которые были вынуждены носить этот головной убор, подать исковое заявление в Европейский суд по правам человека.



Кто-то должен был объяснить ему, что разрешить не означает обязать (он что, тоже этого не понимает?). По странному стечению обстоятельств ван дер Линден, считающий себя убеждённым католиком, но при этом утверждающий, что «Церковь не должна вмешиваться в политику», несколько месяцев назад запретил обсуждение в возглавляемом им органе доклада об опасности преподавания креационизма, поскольку сам выступал в защиту данного верования. Равно как и папы Иоанн Павел II и Бенедикт XVI, ван дер Линден считал, что теория эволюции «не более, чем гипотеза». В его стране – Дании – либерально-консервативное правительство также изучает вопрос о целесообразности разработки закона, запрещающего ношение головных уборов, полностью закрывающих лицо, в школах, судебных учреждениях и в общественном транспорте. Запрещать, запрещать и снова запрещать, похоже, является девизом ультрарадикальных католических кругов.



Однако, возвращаясь к предложению французского президента о расширении запрета на ношение хиджаба (запрет на исламский платок в государственных школах уже был наложен в 2004 году), следовало бы напомнить, что данная инициатива не блещет новизной. Французы уже пытались применить подобную практику в отношении Алжира в 50-х годах прошлого века, а в результате получили то, что исламский платок превратился в символ антиколониальной борьбы, как указывал великий мыслитель антиимпериалистического направления Франц Фанон (Franz Fanon). Тогда женская национальная одежда стала обозначать идейную сплочённость и единство в борьбе с французским империализмом.



А женщин кто-нибудь спросил?



Страдающие синдромом лорда Кромера, замечательно мыслящие белые мужчины решили провозгласить себя защитниками демократии, свободы и прав женщин (последних, правда, не спросили). С этой целью они наполнили ложным содержанием дискуссии на темы «Ислам – Демократия», «Ношение хиджаба – свобода женщины».



С точки зрения женщин-мусульманок арабского мира ношение хиджаба может означать самые разные проявления: готовность к сопротивлению, признак идейного единства, стратегию активной борьбы, а также означать покорность или символизировать политический ислам. Вот что сказала в этой связи иранская феминистка Валентина Могхадам: «Добровольное ношение хиджаба не обязательно является признаком членства или поддержки какого-либо политического исламского движения. Скорее каким-то парадоксальным образом оно означает неприятие родительской или патриархальной власти среди мятежных по духу молодых женщин. Это может быть особым случаем девушек из нетрадиционных семей (например, палестинских, алжирских или тунисских). Надев хиджаб, они рассчитывают на большую личную независимость и на более внушительный внешний вид, особенно в смешанных колледжах.



Тысячи мусульманок носят хиджаб и при этом обучаются, работают и состоят членами левых организаций. Таков случай Ильхамы Муссаид (Ilham Moussaïd), 22-летней студентки, выставившей свою кандидатуру от левых сил, возглавляемых Оливьером Бесансенотом (Olivier Besancenot), на региональных выборах в Провансе-Альпах-Лазурном Береге, которые должны состояться в марте этого года. «Можно быть светской женщиной, феминисткой и при этом носить хиджаб», уверенно заявляет она.



Но Николя Саркози предлагает не останавливаться на достигнутом и запретить ношение хиджаба во всех общественных местах, включая улицы. Что удивляет, так это прямо-таки судорожная активность и целенаправленная пропаганда. Существует опасность для общества? Столкновения на национальной почве? Как утверждает министр внутренних дел Франции Брис Ортефо (Brice Hortefeux), из более чем пяти миллионов проживающих в этой стране мусульман только 1 900 женщин носят головной убор, полностью закрывающий лицо. Может быть, хватит думать и решать за них?



Антонио Куэста (Antonio Cuesta)



inosmi.ru