Кто в доме хозяин?

«Когда вы уезжаете обратно?» С этой фразой обращаются американцы в провинциальных городах к тем, у кого слышат акцент в английском. Ее не услышишь в крупных городах, где приезжих много, иногда большинство, и где сильна идеология «плавильного котла». Но в провинциальной Америке, особенно в Мид Весте и на юге, ее можно услышать от совершенно разных людей. Стало быть, она отражает нечто, понятное всем американцам. В этой фразе вежливое напоминание о том, что они считают американскую землю своей. Кажущееся противоречие их не смущает: всего три века назад земля принадлежала индейцам, которых белые поселенцы из Европы истребили в процессе колонизации. Кроме того, сегодняшние белые американцы представляют из себя потомков нескольких волн иммиграции из разных европейских стран, но и это не смущает их при встрече с иммигрантами. Все это как будто существует в сознании американца в другом шкафчике. При встрече с приезжим он закрыт, и срабатывает именно и только реакция на чужака: проводится граница между своими и чужими. Реакция достаточно мягкая – в ней нет агрессии, если речь не идет о конкуренции за рабочие места и за материальный достаток. В ней важно вот что: это легкое давление подталкивает любого приезжего не столько поскорее уехать из Америки, сколько как можно скорее и полнее ассимилироваться.

Один из успешных бизнесов в Америке – ликвидация акцента в английском. За подобные курсы платят тысячи иммигрантов, желающих стать такими же, как и коренные американцы. При этом американцы не интересуются культурой приезжих и не перенимают ее. Они потребляют ее как экзотику, например, в виде этнических ресторанов, но среди них практически нет тех, кто считал бы, скажем, китайские, индийские или русские методы управления в чем-то лучше американских. В России совершенно обратная картина: западные методы организации труда и управления стали золотым стандартом. Тут важно подчеркнуть, что речь не идет о конкретных недостатках или преимуществах – они есть во всякой системе, а о тотальном приятии или неприятии структурных блоков чужой культуры.



Если сравнить это с русской реакцией на приезжих и чужую культуру, становится очевидным вот что. Русские либо ставят себя заведомо ниже других, соглашаясь с их превосходством и отдавая им более широкие права, чем свои, либо отвергают чужаков полностью. Последняя реакция несет в себе составляющую агрессии и по сути дела является обратной стороной самоуничижения. Это реакция болезненная, и она не ведет ни к избавлению от наплыва чужаков, ни к их ассимиляции. Современные русские фактически неспособны диктовать свои условия даже у себя, не говоря об экспорте, которым занимаются американцы. Ассимиляционный потенциал России, таким образом, нулевой. Тут есть о чем подумать, сравнивая эту русскую реакцию на другие народы с американской.







Чтобы понять, как американцы оценивают себя относительно других народов, можно взглянуть на то, как устроен американский рынок труда. Приезжие из Мексики и Южной Америки, как правило, работают руками. Понятно, что из Латинской Америки приезжают не самые состоятельные люди, но показательно, что даже второе поколение не сильно повышает свой социальный статус. И нельзя сказать, чтобы они того не хотели. Кто же будет собирать апельсины, мести улицы или строить заборы, если можно засесть в чистый офис с кондиционером. Дело не в том, что не хотят, дело в том, что их не пускают. Сколько бы не говорили в Америке о равенстве и отсутствии привилегий по расовому или этническому признаку, руководителей среднего и высшего звена латиноамериканского происхождения от этого больше не становится. То же в значительной мере касается другой крупной этнической группы в Америке, – китайцев. Они работают в ресторанах, автомастерских, небольших магазинах и обслуживающих фирмах, но у детей китайских иммигрантов, в силу китайского стремления к образованию и необыкновенной трудоспособности и тяги к знаниям, гораздо больше шансов пробиться в белые воротнички. Опять же, никто не ждет их с распростертыми объятиями, но их личные и, что еще важнее, общинные ресурсы таковы, что им удается занять все больше и больше выгодных позиций на рынке труда. При этом влияние китайцев в политике и менеджменте высшего звена практически нулевое – американцы держат там оборону.



Сравним это с отношением русских к приезжим и обнаружим сразу, что русские ничего не имеют против, скажем, руководителя или хозяина, который явился из другой страны. Американские или западноевропейские менеджеры, например, считаются вполне нормальным явлением. Не случайно и само слово, обозначающее их деятельность, английское. Можно ли представить себе, например, американского сотрудника фирмы, который изучил русский, чтобы общаться с prikazchikom, который явился к нему из России? Сама мысль кажется дикой, а ведь именно это, с точностью до наоборот, происходит в России и считается совершенно нормальным. Вкратце можно сказать, что американец определяет себя как хозяин и управляющий по отношению к другим народам, а русский – как подчиненный. Эта самооценка в масштабах народа и порождает все проблемы русских и оберегает от оных американцев. Вывод очевиден, но его, как и многое очевидное, имеет смысл сформулировать и лишний раз проговорить: до тех пор, пока русские не захотят быть хозяевами, они останутся подчиненными, в том числе и у американцев, которые хотят и умеют быть хозяевами.