Мухтасиб Мухетдин – о мусульманском образовании и региональной специфике в области ислама

Дамир Мухетдин

В последние годы в России провозглашен курс на создание внутренней системы исламского образования и развитие отечественной богословской школы. Не везде эта задача решается с одинаковым успехом: в ряде субъектов Федерации исламские вузы имеют режим благоприятствования, который выгодно отличает их от остальных. Своим видением ситуации с ИА IslamNews поделился ректор Московского исламского института, имам-мухтасиб Дамир Мухетдин.

– Дамир Ваисович, хотелось бы сходу задать максимально широкий вопрос: как сегодня обстоит дело с исламским образованием в России?

– Последнее десятилетие мы наблюдали желание российского государства оказать поддержку развитию исламского образования. Это связано с тем, что религиозные деятели в начале 2000-х гг. обратились к главе государства и озвучили соответствующую проблему. Была сформулирована задача – создать конкурентоспособные отечественные учебные заведения, которые могли бы готовить квалифицированные кадры для российской мусульманской уммы. Это вылилось в поручение президента о возрождении исламского отечественного богословия. Благодаря этому сложилась практика партнерства исламских вузов с ведущими государственными вузами страны. Я считаю, что достигнуто много положительных результатов. В светских и религиозных вузах подготовлены сотни специалистов, которые сформировали костяк нового мусульманского духовенства в регионах нашей страны.

– Что вы имеете в виду, говоря о новом поколении «мусульманского духовенства»?

– В советский период с задачей подготовки кадров частично справлялась Бухара. Отсюда бытует понятие «бухарское поколение» (имамов, муфтиев). После распада Советского Союза сформировалась «мозаичная» волна студентов, обучающихся за рубежом. Кто-то направлялся на учебу духовными управлениями мусульман, а кто-то ехал самостоятельно; кто-то учился в странах Залива, кто-то в Турции, Пакистане или Иране. У них между собой есть одна общая черта: отсутствует единая идеология, потому что не было одного, если хотите, заказчика. И вот – третья волна, которая связана с государственной помощью в формировании отечественной богословской школы полного замкнутого цикла: от бакалавра до защиты кандидатской и докторской диссертации в стенах наших учебных заведений.

– Как господдержка отразилась на исламском образовании?

– В рамках господдержки были разработаны и внедрены сотни учебных пособий, планов, программ, частично оборудованы учебные заведения. К сожалению, финансовая помощь, которая распределялась исламским вузам через светские вузы-партнеры, не решала тех проблем и задач, которые в целом стоят перед исламским образованием. Например, за Уралом (в Сибири и Дальнем Востоке) нет ни одного крупного исламского учебного заведения. Самая восточная точка – это Уфа с Российским исламским университетом.

Непростая ситуация складывается и со средним профессиональным образованием, представленным многочисленными учебными заведениями в селах, городах. Оно, как и начальное образование, очень трудно поддается унификации и мониторингу. Скажем, возникает вопрос: как отличить медресе от мектебе? Многие мектебе, воскресные курсы носят название медресе, и наоборот. Здесь происходит смешение разных «жанров» и порой отводит от сути проблемы и ее решения.

– Каких специалистов, по вашему мнению, должны готовить отечественные учебные заведения?

– Этот вопрос также продолжает оставаться дискуссионным. С одной стороны, есть желание высоко поднять планку и готовить теологов с глубоким знанием основ шариата. С другой – масса людей, которые себя исторически, этнически относят к мусульманам, элементарно нуждаются в ликбезе. Исходя из этого, ряд религиозных деятелей заверяет, что нам нужны просто хорошие грамотные имамы для работы в селах, городах. Часть высшего духовенства и ректоров говорит, что имамов более чем достаточно, а нужны более всего высококвалифицированные теологи.

Я думаю, что истина, как всегда, находится где-то посередине. Понятно, что вопрос с духовенством необходимо решать и в селах, и в крупных городах-миллионниках, где хоть и со скрипом, но все же строятся мечети. Введение в эксплуатацию любого храма требует минимум трех-четырех человек для регулярного проведения пятничных проповедей, пятикратных намазов, обрядовых мероприятий, наподобие никаха или похорон и т.д.

– Вы упомянули мнение об отсутствии дефицита имамов. Однако, например, в некоторых селах Нижегородской области нет постоянного имама, который бы не только исполнял ритуалы, но и был бы духовным наставником, учителем для людей. Несмотря на то, что в мечеть на постоянной основе ходят 20-30 человек, а летом это количество удваивается?

– Думаю, тут не надо заниматься популизмом и шапкозакидательством, а смотреть просто на статистику. Вы привели в качестве примера Нижегородскую область. Сегодня более чем 50 процентов руководства сельской местности – это молодые имамы. Обновление состава духовенства происходит постоянно. Работают разного рода школы и курсы, которые способствуют тому изменению облика духовенства и работы на селе.

Надо учитывать и демографическую ситуацию в деревне. Где-то живет 2,5-3 тысячи человек, а где-то осталось 50-100 жителей, у которых нет школы, детского садика, сельсовета. Поэтому говорить о каком-то социальном обеспечении, о финансировании мечети уже не приходится.

Понятно, что светское государство не обязано финансировать все эти проекты. Ответственность за это лежит, прежде всего, на руководстве конкретной махалли (общины) и прихожанах – в состоянии ли они платить за свет, газ, воду в своей мечети.

– Но это хозяйственное содержание мечети. Мы же говорим о кадрах – чтобы в каждой деревне был бы хотя бы один квалифицированный имам...

– Еще раз говорю, этот вопрос уже частично решен. В крупных селах есть не один, а несколько молодых квалифицированных имамов, получивших религиозное образование. И их количество из года в год увеличивается.

Имам не может содержать себя с помощью меджлисов и обрядов. Он может заниматься физическим трудом и при наличии свободного времени исполнять обязанности имама – это другой случай. Все разговоры о том, что кто-то возьмет на себя ответственность за наличие квалифицированного имама – из разряда популистских.

До революции и в советский период села были крепкие. А сейчас мы видим ежегодное сокращение численности сельского населения, связанное с общим индустриальным развитием страны и особенностью именно нижегородских татар, их исторической привязки к Москве.

Отчасти эти вопросы решаются и будут дальше решаться спокойно, потихоньку.

– То есть пока говорить об избыточном количестве духовенства не приходится?

– Конечно, нет. Важной стороной этой проблемы является социальная незащищенность выпускников мусульманских учебных заведений. Долгие годы СМИ пытались демонизировать ислам и мусульман. Поэтому у желающих обучаться в исламских вузах есть опасение, что они могут столкнуться с определенными трудностями и испытать серьезные превратности судьбы.

– Возможно, люди просто не видят для себя внятных перспектив. Вопрос престижа религиозного образования поднимается сегодня даже в Татарстане и Чечне.

– Нельзя, отвечая на этот вопрос, обобщать. Потому что в некоторых регионах есть республиканская поддержка духовенства. Например, в упомянутой Чеченской Республике мы видим иное отношение к исламу. Там должность муфтия или имама позволяет выходить на органы власти, вплоть до главы республики, заниматься отчасти дипломатической деятельностью и так далее.

В Татарстане это тоже огромная институционализация духовенства и храмов. В Казани сегодня уже 60, а по некоторым данным 80 мечетей. Имамы ДУМ Татарстана прикрепляются к главам сельских поселений или к администрации районов. Бизнес оказывает материальную поддержку в восстановлении храмов и повседневной деятельности, включая заработную плату молодым имамам. Похожая ситуация, хотя и в меньшей степени, в Республике Башкортостан.

Что касается регионов за пределами национальных республик – областей и городов, где последователи ислама исторически не представляли большинства, в них, конечно, наблюдается больше давления на проживающих там мусульман. Соответственно желающих получить религиозное образование значительно меньше.

Но в целом ситуация, на мой взгляд, потихоньку меняется к лучшему. Можно наблюдать, как благодаря поддержке государства молодежь получает не только религиозное образование, но и заканчивает самые престижные вузы на бюджетной основе. Всем известно, что только ДУМ РФ за последние годы направило более 50 своих представителей для обучения в МГУ, СПбГУ и другие вузы. Именно эти студенты активно работают в разных регионах, начиная от Архангельска и заканчивая Сочи, Краснодаром, Ростовом-на-Дону, Екатеринбургом, Брянском, Курском и так далее.

– Другой немаловажный вопрос для российских исламских вузов – кадровый. Как он решается в МИИ, ректором которого вы являетесь?

– Московский исламский институт в последние годы переживает серьезное кадровое обновление. Речь в первую очередь идет о выпускниках МИИ, прошедших обучение в Санкт-Петербурге и получивших степени бакалавров и магистров. Сейчас они обучаются в аспирантуре и уже подошли к защите кандидатской диссертации в том числе и за границей. Полностью обновился состав управленческого коллектива на уровне проректоров и деканов. На эти должности пришли молодые кадры, находящиеся на стадии защиты кандидатских диссертаций в ведущих вузах нашей страны. Ранее они получили высшее религиозное образование в России и прошли стажировку в разных арабских странах по тому направлению, по какому они специализировались.

– Они и преподают, и учатся одновременно?

– Нет, они закончили процесс ежедневного обучения, а некоторые из них продолжают обучение в аспирантуре и готовят кандидатскую диссертацию.

– То есть скоро среди ваших преподавателей появятся кандидаты исламских наук?

– Это будут кандидаты исламских, исторических, философских, филологических, педагогических наук – в зависимости от специализации.

– В данный момент у вас есть уже кадры с учеными степенями?

Конечно! Есть Гульфия Юнусовна Хабибуллина, Зиля Агзамовна Имамутдинова, Дамир Зиннурович Хайретдинов, ваш покорный слуга, еще как минимум пять кандидатов и докторов наук, которые читают лекции на постоянной основе.

– Недавно МИИ оказался в центре внимания в связи с окончанием аккредитации. Не могли бы вы прояснить сложившуюся ситуацию?

– Наш институт получил бессрочную лицензию и имел также государственную аккредитацию, которая закончилась в июле прошлого года. Это совпало по времени с программой московского правительства по ремонтно-восстановительным работам, которые впервые проводятся в здании вуза, являющегося собственностью мэрии Москвы. Поскольку предъявленные нам Рособрнадзором требования связаны с материально-технической базой, как только ремонтные работы будут закончены, институт предоставит соответствующие документы на получение государственной аккредитации.

Хочу отметить, что некоторые исламские учебные заведения целенаправленно не получают государственную аккредитацию, считая, что это будет тормозить их деятельность, либо они не в состоянии выполнить всех требований Рособрнадзора не столько к учебным планам, программам, пособиям, сколько к материально-технической части. У нас нет таких проблем, и получение государственной аккредитации – всего лишь вопрос времени. Для МИИ это принципиальный момент, так как аккредитация способствует дальнейшему трудоустройству наших выпускников и продолжению ими обучения в стенах государственных университетов.

Автор: Анвар Шарипов

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика