Что сближает хорватов и боснийцев

В центре столицы современной Хорватии, Загребе, стоит примечательное здание – так называемый «павильон Мештровича», названный по имени автора его проекта – хорватского скульптора Ивана Мештровича. Сейчас в нем  располагается Хорватская ассоциация художников, однако в 1941-1945 году оно было мечетью.

История этого здания необычна: изначально построенное как художественная галерея оно было превращено в мечеть решением властей «Независимого государства Хорватия». Таким образом власти этого марионеточного государства хотели перетянуть на свою сторону мусульман-боснийцев после поражения в войне Королевства Югославия.

Стоит отметить, что в современной Боснии и Герцеговине мусульмане-боснийцы и хорваты смогли ужиться вместе, тогда как сербы существуют фактически отдельно в рамках своего квази-государства – Республики Сербской. Корни такого устройства кроются в историческом антагонизме, с одной стороны, между хорватами и боснийцами, считающих себя потомками древних иллирийцев, римлян и готов, населявших местность, где ныне располагается Босния и Герцеговина, и, с другой – сербами, которые согласно сведениям византийских историков, пришли на Балканы лишь в 7 веке н.э.

С конца 16 века, после того как Босния и Герцеговина перешла под власть Османской империи, часть местных жителей стала принимать ислам, и христиане назвали их «потурченцами», а сами себя они назвали «турками», хотя по происхождению ими не являлись, а были представителями местного автохтонного населения.

По данным турецкого историка Омера Лютфи Баркана, в Боснийском санджаке в 1520 – 1530 годах население уже на 38,7 % составляли мусульмане. По другим сведениям, в 17 веке мусульманское население стало преобладать. Туда активно переселялись не только турки, но и арабы, курды, выходцы с Кавказа и другие народы, которые сыграли свою роль в формировании субэтноса местных мусульман. Таким образом на ментальном уровне они были отделены от сербов, которые исповедовали православие и исторически тяготели к Сербии, хотя их разговорным языком был один из южнославянских диалектов. 

После аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией, чьей государственной религией был католицизм, хорваты-католики оказались в привилегированном положении. В отношении мусульман был принят закон «Anerkennungsgesetz» («акт признания»). Политические позиции хорватов и мусульман таким образом сближались и противостояли антиавстрийской позиции сербов. Квинтэссенцией всего этого стало убийство наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Австро-Венгрии Франца Фердинанда в столице Боснии и Герцеговины Сараеве сербским националистом, что стало поводом для начала Первой Мировой войны.

Со своей стороны правящие круги и интеллигенция Сербии полагали, что Босния и Герцеговина – это исторически сербская территория, которая должна быть интегрирована в общесербское культурное пространство. Ни хорваты, ни мусульмане-боснийцы этого не хотели. Исторически сложилось так, что главными сторонниками независимости этой страны были и остаются представители этих двух народов, что фактически получило отражение в государственном устройстве современной Боснии и Герцеговины. Являясь формально федерацией, которую населяют боснийцы, хорваты и сербы, она поделена на боснийско-хорватскую часть, с одной стороны, и Республику Сербскую – с другой. Подобному политическому устройству предшествовала война в 90-х годах прошлого века, во время которой массово проводились этнические чистки и изгнание представителей тех или иных групп населения с мест их проживания. Все это лишь углубило огромную пропасть между соседними народами, которые могли сосуществовать в рамках единого государства лишь под внешним политическим давлением.

Таким образом на сближение хорватов и мусульман повлияла общность политических интересов, связанная с сохранением обоими народами своей независимости, прежде всего от Сербии. Отличает их от сербов и их сложный этногенез, связанный непосредственно с территорией Боснии и Герцеговины, и шире Западных Балкан, тогда как сами сербы пришли на эти земли, уже будучи сформировавшимся народом.