Новая стратегия Хаменеи в Иране

Иран вступил в новую эпоху, где после 12-дневной войны с Израилем усилились националистические настроения. Можно сказать, что эта эпоха стала особенно заметной, когда аятолла Хаменеи, впервые появившись на публике после окончания ирано-израильской войны, во время церемоний Ашуры 5 июля 2025 года, попросил певца Махмуда Карими спеть гимн «О, Иран» (Yā Irān).

Израиль разработал двухэтапный план свержения режима в Иране.

Первая стадия, осуществлявшаяся одновременно по нескольким направлениям, включала уничтожение военных объектов в Иране посредством атак изнутри силами агентов и ударами израильских ВВС.

Вторая стадия была направлена на то, чтобы продемонстрировать слабость управления в Тегеране, спровоцировать внутренних оппозиционеров и создать хаос, столкнувший народ с армией, что, по замыслу, должно было привести к смене власти.

Однако война показала, что исследования, проведённые Израилем относительно иранского общества, были неполными и ошибочными. Израиль строил свою стратегию на предположении, что иранцы воспримут военные удары как возможность выступить против режима. Но иранский народ предпочёл отложить в сторону всю свою критику и оппозиционные настроения и встал рядом с системой, заняв национально-патриотическую позицию — чтобы не повторить судьбу Сирии, Ирака, Йемена и Ливана.

Иранское руководство во время войны осознало, что настоящая сила в противостоянии с израильскими и американскими атаками — это общественное единство. Поэтому было решено вернуть на передний план националистический дискурс, который после революции 1979 года был оттеснён как «напоминание о шахском периоде», и даже вернуть символы древнего Ирана.

Когда аятолла Хаменеи попросил Махмуда Карими спеть гимн «О, Иран», стало ясно, что выбор сделан в пользу национальной линии.

С лозунгов «исламского пробуждения» и «исламской уммы», которые определяли политику Ирана с 1979 года, был снят акцент. Их начал вытеснять дискурс «иранского национализма» и символы древних иранских героев.

Возникший в этот период процесс усиления иранского национального дискурса способен влиять не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику Ирана.

Национализм в Иране

В Иране существует несколько направлений национализма, формировавшихся под влиянием исторических событий, социальных процессов и религиозных убеждений. Условно их можно разделить на три крупные группы:

1. Персидский национализм

Это течение основывается на докисламской истории Ирана и защищает иранскую национальную идентичность через ценности древнеперсидской эпохи.

Зия Эбрахими, профессор лондонского King’s College, в книге «Рождение иранского национализма: раса и политика различия», определяет доминирующий в Иране национализм как «дислокационный» (Dislocative Nationalism) и выделяет его признаки:

— Иранская нация имеет непрерывную 2500-летнюю историю.

— Доисламский период — «золотой век» Ирана.

— Арабы и ислам виновны в отсталости Ирана.

— Иранцы — арийцы, родственны европейцам.

Этот национализм несёт в себе враждебность к туркам и арабам, воспринимает исламизацию Ирана как «арабское влияние» и считает более естественным для Ирана сближение с Западом, нежели с соседями. Он также настаивает на необходимости вернуть древнюю иранскую мощь на пространстве от Индийского субконтинента до Средиземноморья.

2. Национализм без этнического приоритета

Кадры исламской революции 1979 года, включая имама Хомейни, продвигали идею, что в исламе нет превосходства одних народов над другими. Поэтому они дистанцировались от доисламских мифологических героев, видя в них символы шахского режима, и продвигали панисламскую идеологию.

Идентичность строилась через политический дискурс борьбы «угнетённых» против «угнетателей».

Приглашение в Тегеран в 1980-х представителей вооружённых движений со всего мира и отсутствие слова «Иран» в названии «Корпуса стражей исламской революции» — яркие примеры этого подхода.

Для сторонников этого направления национализм — не про этничность, а про укрепление Ирана во всех сферах.

3. Унификационный (синтетический) национализм

Это национализм, который объединяет два предыдущих направления. Он стремится связать воедино Иран до и после ислама, создавая «религиозно-национальную» идентичность.

Али Шариати утверждал, что подлинная национальная идентичность — это религиозная личность, а Иран до и после ислама — одно целое. Эти взгляды подробно изложены в его книге «Постижение исламско-иранской идентичности».

Аятолла Мортеза Мотаххари, один из идеологов исламской революции, также считал, что доисламский и исламский периоды вместе формируют иранскую национальную идентичность.

В книге «Взаимные услуги ислама и Ирана» он писал: «Иранский народ, будучи умным и обладая цивилизационным наследием, склонялся к исламу и служил ему больше, чем другие народы. И именно благодаря близости иранцев к духу ислама они тяготели к Ахль аль-Бейт сильнее других».

Поворот к национализму

Война показала Ирану, что настоящая государственная сила — не в танках и пушках, а в обществе, способном к единству.

Выбор гимна «О, Иран» в исполнении Махмуда Карими стал символом перехода к национальному дискурсу.

Но к какому именно?

Гимн «О, Иран» был написан в начале ирано-иракской войны и исполнен известным певцом Мохаммадом Нури, чтобы поддерживать боевой дух солдат и патриотизм народа. Поэтому выбор Хаменеи не был случайным.

После этого шаг за шагом была запущена кампания по возврату символов древнего Ирана:

— На площади Ингелаб в Тегеране установили статую, изображающую римского императора Валериана, стоящего на коленях перед шаханшахом Шапуром I.

— В Шахиншахре (Исфахан) открыли гигантскую статую, изображающую борьбу героя Рустама с драконом.

— На площади Ванак установили статую легендарного лучника Арша.

В соцсетях даже распространялись изображения Нетаньяху и Трампа, «стоящих на коленях» перед Хаменеи — очевидное продолжение нового нарратива.

Все эти действия воспринимаются как попытка Хаменеи объединить иранцев вокруг новой формулы: революция + древний Иран = «унификационный национализм».

Заключение

Иран, находясь под давлением войны, саботажа и разведывательных проникновений, был вынужден обратиться к национализму, объединяющему доисламский и исламский Иран.

Однако, несмотря на потенциальные выгоды, новая национальная политика несёт и риски:

— Усиление персидского этнонационализма, который не согласуется с принципами исламской революции.

— Укрепление сторонников шаха и «Муджахидин-и Халк», которые могут использовать национализм в своих целях.

— Рост влияния этнонационалистов в МИДе, армии, КСИР и других структурах, что уже приводило к осложнению отношений с Турцией, арабскими странами и особенно Азербайджаном.

Если процесс будет плохо управляем, эти тенденции могут усилиться.

Если же политика будет выстроена грамотно, национальное единство может стать реальным ресурсом для Ирана.

Также новый курс приведёт к сокращению традиционной поддержки Ираном структур типа «Хезболлы», «Хашд аш-Шааби» и «Ансаруллах». С июня уже заметно снижение интереса Тегерана к этим организациям и более умеренная риторика относительно региона.

Иран также будет вынужден сократить внешнюю активность и сосредоточить ресурсы на внутренних вопросах.

Параллельно Тегеран будет стремиться к более позитивному взаимодействию с соседними государствами, чтобы укрепить союзников и заручиться их поддержкой в тяжёлый период.

Рамадан Борса, турецкий публицист, эксперт по Ирану