Итак, после небольшого отдыха и регистрации участников началась наша конференция. Республиканский конференц-зал расположен через дорогу от отеля, но автобус везет делегатов минут двадцать, не меньше – слишком сложные дорожные развязки и оживленное движение, несмотря на отчаянные попытки сопровождающих полицейских машин разрядить обстановку. Наконец, добрались до места – и здесь меня ожидало первое разочарование: в связи с прибытием президента Исламской Республики, представители правоохранительных органов временно изъяли всю фото- и видеоаппаратуру. Поэтому самый интересный момент, увы, не удалось запечатлеть для истории. Тем не менее, попробую хотя бы на словах воспроизвести торжественность момента.
Мы, сотни делегатов, поднялись со своих мест в единодушном порыве под торжественные звуки иранского гимна. Сначала я даже не понял, по какой причине по залу распространилось волнение, одобрительный гул перемежался радостными возгласами и восклицаниями «Бог велик!», «Да здравствует революция!».
«Вы видите президента?» – спросил мой сосед справа, пожилой господин в черной чалме из Ирака. «Нет», признался я откровенно: через центральный вход торжественно вошли несколько авторитетных мулл – членов Совета алимов, но самого президента видно не было. «Вон там, небольшого роста, в сером костюме».
Да, теперь я могу разглядеть его – небольшой, внешне ничем не приметный человек повернулся лицом в нашу сторону, и я узнал лицо, не сходящее со страниц газет и телеэкранов все годы его правления, вызывающее самые противоречивые чувства кроме одного – безразличия. Может быть, я и раньше видел его со спины, но не мог отличить от сопровождающей охраны – нескольких плотно сбитых мужчин в таких же неприметных костюмах.
Парадоксально, но отсутствие показного, фальшивого раболепия со стороны окружения лишь прибавляло президенту достоинства. Я сразу вспомнил легенды, которые рассказывают о нем в народе: едва он занял положенные по рангу покои в президентском дворце, как приказал убрать всю роскошную мебель, его едва уговорили сделать исключение для зала приемов – в конце концов, протокол требует подчеркивать статус. В первый же день он отказался от ресторанной еды, ему ее приносят из дома. Только для заграничных поездок он сшил себе (опять же, поддавшись уговорам соратников) представительный костюм...
Неважно, что в этих легендах – правда, а что – народный вымысел. Если народ искренне любит и уважает своего лидера, он склонен приписывать ему все достоинства, которыми обладали лучшие из мусульман – ближайшие сподвижники пророка Мухаммада (мир ему). А если нет...
Вспоминаю другие легенды, со времен советской империи, которыми обрастали безликие персонажи в безликих костюмах – члены Политбюро, государственные деятели – не худшие, по большому счету, представители нашего народа. Так сложилось, что с детских лет мне довелось воочию наблюдать их образ жизни – не слишком скромный, но и отнюдь не роскошный, по современным меркам, о которых так любят рассуждать сегодня те, кто достоин в лучшем случае – одиночной камеры. (Как справедливо заметил Марк Твен, люди в дорогих галстуках обычно заслуживают простой веревки на шее).
А в свое время советский народ, доведенный до отчаяния, был склонен приписывать партийным вождям все пороки и недостатки, на которые только хватало фантазии, хотя в бурные девяностые, похоже, готов был молиться на то, чтобы они вернулись – все познается в сравнении. Короче говоря, назовите мне сегодня хоть одного политического деятеля на Западе, о ком бы в народе ходили легенды.
Не грязные слухи, а именно легенды – в стиле средневековых баллад о доблестных рыцарях и справедливом короле Артуре, демократично усадившем сподвижников за круглый стол, чтобы никому не выразить явного предпочтения? Кого бы не терпели по принципу «пусть будет так и не хуже», а любили бы всем сердцем, как истинного вождя? Вот он поднялся на трибуну – и зал в ожидании замер.
Есть такой ораторский прием – выдерживать паузу в начале выступления, создавая искусственное напряжение в зале, заставляя присутствующих волей-неволей сконцентрироваться на фигуре выступающего и его превосходстве. Тогда каждое последующее слово, сказанное им, будет автоматически восприниматься как назидание. Президенту Ахмадинежаду пауза не потребовалась.
Начав выступление с цитирования Корана, он завладел вниманием аудитории, сохранив общую непринужденную атмосферу. Когда звучит Коран, слушатели по традиции молчат. К тому же, коранический аят, процитированный к месту, подобно эпиграфу к произведению, раскрывает фабулу последующего изложения. Чувствуется, как все присутствующие в зале освобождаются от суетных мыслей, вспоминая превосходство Всевышнего – и подлинное величие вождя проявляется в выражении его смирения перед Создателем.
Как я уже говорил, задокументировать приветственную речь возможности не представилось. Впрочем, в этом я усматриваю промысел Высшего Провидения, дабы иметь возможность познакомить читателя не с краткой речью, которую воспримет далеко не всякий непосвященный в тонкости исламской терминологии, а с общим обзором состояния дел в Иране. В конечном итоге, президентская речь также сводилась к основным тезисам, касающимся религиозной жизни, экономических и социальных проблем и вопросов международной политики.
Продолжение следует.
Войти с помощью: