Проблему кровной мести решили в отсутствии муфтия Ингушетии

Трагические события в Чечне, где средь бела дня был жестоко убит сотрудник патрульно-постовой службы Грозного Магомед Джабраилов, а другой правоохранитель получил ранения, заставили задуматься не только о наличии в регионе латентной террористической активности под религиозными знаменами, но и о потенциально взрывоопасных общественных процессах, когда традиционный межтейповый конфликт грозит серьезной криминальной и даже политической эскалацией.

Нападавшие на сотрудников чеченской полиции были убиты на месте. Ими оказались братья-близнецы Хасан и Хусейн Тимурзиевы, уроженцы соседней Ингушетии. На видеозаписи, обнародованной телевидением Чечни, видно, как один из преступников, приблизившись к стажеру ППС Джабраилову, неожиданно набрасывается на него и наносит множество ножевых ранений, несовместимых с жизнью, после чего пытается убить еще полицейского. Мотив нападения остался до конца неизвестным, по официальной версии, преступники пытались завладеть оружием. Вскоре появилось сообщение о том, что ответственность за нападение взяла на себя террористическая группировка «Исламское государство» (запрещена в РФ).

Дерзкая бандитская вылазка вызвала резкую реакцию со стороны властей Чечни и родственников жертв террористов. По вайнахским адатам они объявили тейпу Тимурзиевых-Султыговых кровную месть, которая сразу приобрела политический оттенок.

Представители ингушского тейпа стали искать посредников для урегулирования конфликтной ситуации. Они обращались в соответствующие институции, занимающиеся разрешением подобных конфликтов – прежде всего к старейшинам и религиозным деятелям. Однако из-за предшествовавших политических событий в Ингушетии муфтият продемонстрировал свою полную несостоятельность. Для властей обеих республик, муфтий Хамхоев уже давно является нерукопожатным, в связи с чем он не мог представительстовать при примирении сторон, в отличие от своего чеченского коллеги – муфтия Салаха Межиева.

Эту миссию взяли на себя руководители Представительства ЦДУМ в Ингушетии и общественного центра «Барт» Ахмад Сагов и Башир Султыгов. Именно те, кому оппоненты пытаются приклеивать разного рода ярлыки, сыграли ключевую с ингушской стороны роль в урегулировании этого острого конфликта. Даже завсегдатаи критики были вынуждены признать их вклад в достижение примирения. Свою позитивную роль сыграл и Совет тейпов Ингушетии, который сразу призвал стороны к поиску компромисса в соответствии с исламом и адатом.

Нападение в Грозном поставило целый ряд вопросов перед ингушским обществом, и в первую очередь о нынешней роли муфтията, который из-за позиции Исы Хамхоева, оказался недееспособным в урегулировании острого межтейпового конфликта. К сожалению, это всего лишь одно из направлений, где Хамхоев демонстрирует свою неэффективность, наряду с дефицитом квалифицированных богословских кадров, слабым развитием исламского образования, отсутствия элементарной регистрации религиозных общин, которая позволила бы увеличить их поддержку со стороны государства. Все это в свое время способствовало усилению влияния в республике неформальных псевдосалафитских деятелей и росту последователей пресловутого ваххабизма.

Впрочем, как показывают последние события, в жизни Ингушетии наметились позитивные сдвиги, связанные с появлением новых структур, способных эффективно решать религиозные, общинно-родовые и другие насущные проблемы в республике. Прошедшее в Грозном примирение чеченского и ингушского тейпов – тому очередное подтверждение.