Дорога мимо мечети привела к должности муфтия прародины тюрков

В районном центре Кош-Агач Республики Алтай, подавляющее большинство населения которого исповедует ислам, первого августа прошел семинар «Актуальные вопросы просветительской деятельности имамов мечетей». Накануне встречи духовных наставников наш корреспондент задал несколько вопросов муфтию ДУМ РА Жанболату Охтаубаеву.

- Уважаемый Жанболат-хазрат! Расскажите пожалуйста, какова на сегодня ситуация с развитием ислама в Республике Алтай: сколько в регионе мечетей, с какими проблемами сталкиваетесь, с кем сотрудничаете за пределами Республики? 

- Бисмиллях ир-Рахман ир-Рахим!

На сегодняшний день в республике Алтай действует одиннадцать мечетей – в столице региона городе Горноалтайск и в населенных пунктах компактного проживания казахов. В настоящее время в Кош-Агаче идет к завершению строительство третьей мечети, точнее молитвенного дома 10 на 12 метров, и здания медресе. Сотрудничаем с духовными управлениями ДУМАЧР, в состав которого входим. После снятия ковидных ограничений, возобновляем сотрудничество с мусульманами соседней Монголии и Духовным управлением мусульман Казахстана. Обучаем желающих основам ислама, ведем обычную повседневную религиозную службу. Развитие ислама в регионе идет своим чередом без каких-либо проблем.

- Расскажите о себе – откуда Вы родом, где учились, как стали муфтием? 

- Родился я в 1977 году в Кош-Агаче, принадлежу к казахскому роду уак, который вместе с родом найман заселяет Кош-Агачский район. Пришел в религию после окончания школы, можно сказать, совершенно случайно. Я шел домой к дяде в родном селе Жанаул, где в 1993 году открылась первая в республике мечеть. По дороге, когда проходил мимо мечети, остановился и поздоровался со старшими, которые грузили шлак – отходы зимнего отопления мечети. Они как раз разговаривали о том, что надо отправить трех человек на учебу в медресе при Новосибирской мечети. Двое желающих уже были. Я спросил, можно ли мне поехать третьим. «Ты это серьезно?» – удивились старшие, потому что тогда я был совсем далек от религии. 

На то была воля Аллаха, что я в нужный момент оказался в нужном месте. 

Осенью того же года после школы поехал в Новосибирск и три года учился в медресе у муфтия Накипа Шакирзянова, начинал абсолютно с нуля. Потом год проучился в московском медресе «Расул Акрам» при ДУМ Азиатской части России. Затем семь лет в исламском университета «Аль Азхар» в Египте. Во время учебы женился на соотечественнице из России, она тоже училась в Каире. После возвращения возглавил мусульманскую общину при строящейся мечети в Горноалтайске. Через год, это было в 2010-м, мне было предложено Нафигуллой хазратом Ашировым стать муфтием мусульманских организаций Республики Алтай.

С коллегами-имамами сибирских регионов на конференции

- Как единственному на прародине тюрков человеку с высшим мусульманским религиозным образованием?

- Да, на то время. Сейчас, альхамдулиллях, не единственный: во время учебы я подтянул земляков в Египет. 

Мы подхватили эстафету, начатую предшественниками, Амангельды Кобдабаевым, который был первым официальным имамом после «перестройки» в СССР. Они были первопроходцами, прошли самый трудный период. Мы уже пошли по проторенной дороге, строили новые мечети, создавали инфраструктуру, обучали земляков чтению Корана и арабскому языку. 

- Как Вам сейчас удается сохранять арабский язык при отсутствии среды? 

-  Если нет постоянного общения, язык забывается, становится трудно подбирать нужные слова при разговоре, поэтому общение на языке священного Корана мусульманскому деятелю необходимо. Сейчас, альхамдулиллах, есть интернет, есть ватсап. Я общаюсь с сокурсниками, с арабами. Стараюсь больше читать на арабском, слушать передачи. 

Очень сожалею, что, когда детьми были маленькими, мы с супругой не говорили дома на арабском. Они бы с раннего возраста впитали язык. Еще одно большое сожаление вызывает то, что не научил детей родному казахскому языку. Жена у меня удмуртка по национальности и дома мы разговариваем на русском. Переживаю, что не передал детям язык предков. Потом успокаиваю себя: ладно, я постоянно в разъездах, мало времени уделяю семье, но в Горнолтайске немало семей, где оба родители казахи, а их дети тоже не знают родного языка. 

Такими темпами через два поколения, если не примем какие-то меры по сохранению языка, казахи России уже не будут понимать соплеменников в Казахстане, где, наоборот, казахский язык станет основным. Из наследия предков останется только ислам, потому что религия передается через любые языки. 

- Как обстоит дело с сохранением языка у соседей в Монголии?

- В Баян-Ульгийском аймаке, с которым граничит Кош-Агачский район, более 90 процентов населения составляют казахи, поэтому естественно языку там ничто не угрожает. Монгольские казахи, это представители рода керей, сохранили многие национальные традиции лучше, чем в Казахстане. У нас с Монголией безвизовый режим, ездим друг к другу в гости на бешбармак, участвуем в праздниках. 

- В 90-е годы после обретения Казахстаном суверенитета, многие кош-агачские казахи уехали на историческую родину, как оралманы-репатрианты, но потом вернулись на Алтай. Почему? Не прижились ментально или по экономическим соображениям? 

- Они как раз попали на время, когда экономическая ситуация в Казахстане была очень тяжелой. В аулах не было света. Не было работы и зарплаты. Поэтому многие вернулись обратно. 

- Сейчас, когда ситуация с экономикой в Казахстане выровнялась, не наблюдается ли новой волны репатриации? 

- Сейчас молодежь из Кош-Агача в основном едет в Томск, Новосибирск, в столицу республики. Некоторые семьи, отработав пятнадцать лет и получив сертификат, приобретают квартиры в Горноалтайске, Барнауле. В Кош-Агаче действует северные надбавки, район приравнен к Крайнему Северу и есть возможность получить жилищный сертификат. У нас ничего не растет, даже картошка. Район живет только за счет животноводства. 

- На Ваш взгляд, чего не хватает для более поступательного развития ислама в России?

- Когда учился в Египте, я встречал очень много студентов из России, из регионов европейской части страны. Они приехали за границу, занимали места в исламском университете, им выплачивалась стипендия. Но сегодня я не вижу их среди религиозных деятелей в России за исключением нескольких человек. От большинства нет никакой отдачи для уммы мусульман. Если Аллах тебя направил, тебя учили и спонсировали, выплачивая стипендию, то должна быть отдача. Может ты занял место человека, который мог бы принести большую пользу умме, но он не смог поехать на учебу, потому что место было уже занято. 

- Может быть большинства студентов «Аль Азхара» нет среди религиозных деятелей, потому что людям надо кормит-содержать семьи, а зарплаты в мечетях имамы, как правило, не имеют, выживают за счет садака, если повезет, за счет спонсоров? 

- Тогда зачем надо было поступать в религиозное учебное заведение, занимать чье-то место! В любом случае, надо хотя бы год-два отработать, не обязательно имамом, можно преподавателем курсов основ ислама при мечети. Нужно передать знания, обучить людей чтению Корана. Если каждый, кто получил исламское образование в Каире, Медине, российских исламских вузах и медресе, будет стараться принести пользу умме, тогда я думаю и будет лучше развиваться ислам в стране.