Можно ли «управлять душами»?

В последнее время в таком кристально либеральном СМИ, как «Эхо Москвы», из уст разных спикеров все чаще звучат мысли о том, что национальные меньшинства дают «повод для беспокойства». Нельзя сказать, что раньше на эту тему не высказывались. Так, несколько лет назад главный редактор «Эха…» небезызвестный Алексей Венедиктов после встречи с президентом Татарстана Рустам Миннихановым, сказал буквально следующее: «Я говорил о том, что в Москве, как я понимаю, не очень понимают проблемы с языком в Татарстане, имею в виду преподавание в школах. Нам идет очень много писем, сообщений от родителей о том, что они недовольны соотношением русского и татарского языков в школах… Я говорил ему о том, что в Москве беспокоит фактор исламизации как таковой вообще, не только в Татарстане, но и в Поволжье. Исламизация – имеется в виду, когда вокруг мечети собираются молодые ребята. У нас в Москве, чтобы вы знали, в церковь все-таки ходят люди в возрасте, не так много молодых. А в мечетях очень много молодежи – и на Северном Кавказе, и в Поволжье. Из Москвы это видится так».

Время показало, что слова Венедиктова не оказались «пустым трепом». Тем более наводит на раздумья тот факт, что эта же тема вновь была затронута им же в интервью другому либеральному изданию esquire.ru. «Года два назад я беседовал с человеком, занимающим высокий пост в правоохранительных органах, он сказал: «Ты знаешь, как быстро строятся мечети в Поволжье? Знаешь, что туда ходит только молодежь?» Это у нас бабушки в платочках, а там только молодые», – рассказывает главред.

Как решили одну из озвученных несколько лет назад Венедиктовым проблему, «проблему с языком», в Татарстане уже видно всем. И вот тут встает в полный рост другой вопрос: если, по утверждениям журналиста, условную «Москву» или условных «людей, занимающих высокие посты в правоохранительных органах», «беспокоит фактор исламизации», то, как они будут справляться с этим самым «беспокойством»?

На самом деле «исламизация» – это один из вариантов самоидентификации, ответ на вопрос: «Кто я»? Удивительно, но процессы самоидентификации идут по всему бывшему СССР, где элита вновь образовавшихся стран пытается сформулировать свою идентичность. 25 лет назад во всех этих новых государственных образованиях упор делался в основном на экономические процессы и «врастание» в мировую экономику. Усилия политиков были направлены на закрепление достигнутых результатов. Лишь недавно пришло осознание, что ключевым фактором переустройства государства является морально мотивированное общество. Пришло понимание, что изменения в экономике без изменения духовной сферы чревато потерей социальной устойчивости и разного рода потрясениями. Население, не знающее, «что такое хорошо и что такое плохо», быстро идет вразнос.

В свою очередь модернизация породила кризис «традиционных» ценностей и проникновение идеи «общечеловеческих ценностей», под которой очень часто подразумевался отказ от любого вида моральных ограничений и крайний эгоизм. Проникнувшись этими идеями, социум терял внутреннюю монолитность и атомизировался. Это приводило к тому, что на  него нельзя было опереться в сложных ситуациях. Все это подтолкнуло к поискам «национальной идеи», конструированию «общегражданской идентичности».

Интересно, что похожие процессы протекают во всех странах постсоветского пространства. Однако российская специфика заключается в том, что вопросы самоидентификации затронули в том числе и ряд регионов, в числе которых и Татарстан, и в той или иной степени республики Северного Кавказа.

В самом Татарстане национальная интеллигенция и общественные деятели под молчание официальных лиц пробуют определиться с тем, что все-таки делать для сохранения нации. Отсюда и идея Стратегии развития татарского народа.

Но при этом уже сейчас проглядывают отдельные кластеры, которые сформировались и живут постоянной жизнью, не требуя дополнительной стимуляции: это татарские театр и татароязычная эстрада и попса, имеющие свои источники дохода, а также религиозный кластер, оказавшийся востребованным среди молодежи больше чем среди представителей старших поколений, воспитанных в духе атеизма и поэтому более тяготеющих к светскому искусству.

Молодежь гораздо более восприимчива к переменам, но для движения вперед ей необходим какой-то образ будущего. В настоящее время с этим на постсоветском пространстве имеются определенные проблемы, а религия предлагает свое видение будущего. В отличие от религиозных организаций, которые легко встраиваются в государственные институты, но при этом «бронзовеют» в своем статусе, духовные искания и поиск ответа на вопрос «Кто я»? не ограничиваются рамками «Духовных управлений».

В этом смысле коммунисты поступали куда как более логично: они заставляли отрекаться от религии, но взамен ее предоставляли возможность сделать карьеру в социалистическом обществе. Нынешние чиновники, которых процитировал Венедиктов, молодежи предложить по большому счету ничего не могут. В то же время они с опаской смотрят на ислам, отсюда и "беспокойство" по поводу роста числа мечетей в Поволжье. Может быть отсюда и упорное нежелание лицезреть их рост, например, в Москве?

Коммунисты боролись с исламом, так как он был альтернативной идеологией, способной к мобилизации масс. В наши дни религия служит больше целям самоидентификации в обществе, стремлению обозначить в мире всепоглощающего материализма духовные и нравственные ориентиры и выходит за рамки просто «отправления религиозного культа» или какой-то "моды на религиозность". Такие не поддаются управлению извне, ведь «Дух дышит, где хочет».