Как должны действовать арабы и мусульмане на предстоящем этапе

Нация арабов и мусульман сегодня находится не просто на распутье — она стоит на краю обрыва, готового обрушиться вместе со всеми: правителями и подвластными, угнетателями и угнетёнными, наблюдателями и участниками, со всеми идеологиями без исключения, с народами, их надеждами и устремлениями, с будущим наших детей и будущих поколений.

Поэтому вопрос, который неизбежно встаёт: что нам следует делать, столкнувшись с кризисом такого масштаба?

Осознание кризиса

Когда мы понимаем глубину и масштаб кризиса, то мы оставляем инстинкты и эмоции, которые связаны со страхом, горем, болью, завистью, ненавистью, подозрительностью, взаимными обвинениями, раздражениями и всего того, что обнажает глубокие трещины в структуре уммы и её пугающие разногласия.

Эти эмоции похожи на бушующие волны — непредсказуемые, хаотичные, глубокие, меняющиеся в одно мгновение.

Понять кризис, находясь внутри него, — самое трудное. Некоторым кажется, что это очевидно, но характер нынешнего кризиса вынуждает задавать такие вопросы. До «арабской весны» основным был вопрос о природе правящих режимов.

С началом «арабской весны» возникли более глубокие вопросы — о силах реформ и оппозиции, о готовности самих народов в некоторых странах принять лозунги свободы, прав и демократии, в отношении которых кризис вызвал сомнения в их реализуемости.

7 октября поставил перед нами ещё более острые вопросы: кто мы как арабы и мусульмане? Являемся ли мы в действительности одной уммой? Исполняют ли наши государства функциональные роли в интересах США? Стремятся ли они лишь удержаться у власти? Или же они — всего лишь жертвы жестоких обстоятельств и перемен, не позволяющих принимать решения, которых жаждут миллионы арабов?

Эти «глубинные» вопросы показывают: кризис следует осознавать не через попытки теоретически связать разрозненные проблемы, как это пытались делать реформаторы в истории (и потерпели неудачу). Такой путь всегда ведёт к очередной идеологии, а затем — к бесконечным спорам.

Автор называет это «выпуклым мышлением» — поиском единой теории, которая превращается в идеологию.

Сегодня же нам нужно «вогнутое мышление» — видеть кризис как загадку, которую нужно решить, искать практические ответы с помощью горизонтальных, сетевых методов мышления.

Томас Кун в «Структуре научных революций» говорит, что кризисы требуют именно такого подхода.

Мы ошибаемся, когда пытаемся строить «великую теорию», которую реальность быстро опровергнет и превратит в новый виток идеологических распрей. Нужно воспринимать кризис как загадку и совместно — мыслителям, учёным, политикам, лидерам общественного мнения — пытаться её разгадать.

Реализм и идеализм

Одна из преград к «вогнутому мышлению» — это так называемая «референтность» в когнитивных науках: мы оцениваем любую новую информацию через набор прежних установок, особенно связанных с глубинными эмоциями.

Разрушить эти установки трудно, а размышления о причинах нашего отставания часто скатываются в чистый идеализм.

Как правитель сможет примириться с оппозицией, которую считает угрозой? Как преодолеть страх перед Израилем, которого представляют «мотором политики региона», в условиях, когда внушается, что сопротивление ему обрушит политическую и социальную систему?

Нужно пересмотреть такие барьеры и отказаться от подхода «нам достаточно привычного положения, потому что оно удовлетворяет наши инстинкты».

Убедительная альтернатива

Если мы не захотим задавать трудные вопросы, выходящие за рамки привычных догм, у нас не появится никакой реальной альтернативы.

Газа наглядно показала нашу полную беспомощность и то, что мы остаёмся пленниками мировой системы под руководством США. Наш образ в глазах мира крайне отрицателен — и это результат долгого процесса.

Возможно, война в Газе кое-что изменила, но мы далеки от того, чтобы создавать собственные нарративы об арабах и мусульманах. Мы разобщены, разъединены, утратили даже минимум интеллектуальной целостности, необходимой для формирования единой истории.

Вместо стратегии мы даём лишь реактивные ответы, что делает кризис перманентным.

Газа и её нарратив

События в Газе разрушили многие старые нарративы: что оппозиция якобы работает на Израиль, а государства — жертвы заговора. Эта схема перестала быть убедительной. Но и противоположный нарратив — что государства «просто агенты Запада» — тоже не ведёт к решению.

Газа вскрыла трещины — сектантские, политические, идеологические — и одновременно объединила мир вокруг общей цели.

Главное — ускорить осознание кризиса, достичь того, что философ Пол Тагард называет «осознанием осознания» — способностью видеть себя в историческом времени и воображать лучшее будущее, избавившись от расколов, лишающих нас способности к воображению.

Крах культурного подхода

Долгое время преобладала идея, что культурное преобразование — путь к изменению. Но это привело к «историцизму» — вере, что ход истории предопределяет всё, — критикуемому Карлом Поппером.

Современные когнитивные науки и нейробиология показывают, что отставание народов не определяется одной культурой. Изменить понимание людей и их среды часто проще, чем «переделывать» культуру.

После «арабской весны» идеология снова вышла на первый план, споры обострились, но решений так и не появилось.

Евреи после Холокоста смогли создать мощный нарратив, приведший к политическим победам, в том числе к «Декларации Бальфура». Мы же до сих пор тонем в разногласиях.

Нарративы и проекты

Нужно искать единый нарратив, а не зацикливаться на оценочных схемах, ведущих в тупик. У нас есть сектантские и политические расколы, сильные власти и слабая оппозиция, растерянные народы, мечтающие о будущем, но погружённые в туман настоящего и тяжесть прошлого.

Вместо бесконечного повторения старых аргументов необходимо радикально изменить мышление: убрать разделяющие барьеры, обеспечить взаимные гарантии, говорить не только с разумом, но и с инстинктами и чувствами.

Нужно открывать диалог на низовом уровне, понимая, что расколы питаются эмоциями, а не логикой.

Тройная точка перелома

Такой диалог может быть институционализирован через ассоциации и форумы. Это не ново: в XVII веке во Франции монах и учёный Марен Марсен стал интеллектуальным прикрытием для мыслителей вроде Декарта и Гоббса. Подобные сети существовали в Шотландии, Вене, Европе эпохи постмодерна.

Нам тоже нужна сетевая форма общения, а не иерархическая, которая позволит и правителям, и народам «сохранить лицо».

Это должно опираться на три принципа:

 — Солидарность — для создания атмосферы общего согласия.

— Множественность легитимностей — признание права на разные нарративы, включая нарративы правителей.

— Общая точка перелома — согласованный, постепенный переход, не внушающий страх обмана, как это произошло после «арабской весны».

Низар Крикеш