Он косил сено в кишлаке и работал грузчиком на рынке. Охранял рецидивистов, дрессировал собак и даже летал в Москву в багажном отделении Ту-154. Но однажды он решил доказать, что достоин большего. Теперь он известный политик, депутат, лидер политической партии и один из успешных бизнесменов Таджикистана. Его возит личный шофер, он раздает десятки интервью в день и читает лекции в престижных вузах Европы. Смотрит матчи «Челси» с «Манчестер-Юнайтед», играет в теннис.
Корреспонденты «VIPzone» – в гостях у Мухиддина КАБИРИ, лидера Партии исламского возрождения Таджикистана, депутата парламента, бизнесмена и ученого.
Мы встретились в личном офисе М. Кабири, где одновременно расположен и учрежденный им культурный центр «Диалог». Здесь, подальше от столичной суеты, в уютном частном дворе Мухиддин любит отдыхать после работы. Здесь он принимает гостей, проводит встречи, играет в теннис. Или работает на ноутбуке, сидя за журнальным столиком на аккуратно выстриженной зеленой лужайке. Здесь, в неформальной обстановке, на свежем воздухе, под пение птиц, мы и начинаем знакомиться с М. Кабири – с человеком, политиком, бизнесменом, мужем и отцом.
О себе, родителях и любви к литературе
Родился я в Файзабаде в 1965 году, в кишлаке Касамдара (Ущелье клятвы). Мои родители – колхозники. Но всю свою жизнь они очень много читали. Отец Тилло даже писал стихи, но во время войны мы потеряли его рукописи. Моя мать Соджигуль в свои 75 лет до сих пор читает без очков, и читает довольно много. Помимо книг, каждую неделю я отправляю ей из Душанбе целую кипу таджикских газет. Ее комната уже давно превратилась в библиотеку. К ней постоянно приходят односельчане, чтобы взять что-то почитать. Наверно, страсть к чтению мне привили родители. У меня четверо братьев и четверо сестер. Двое старших и двое младших. Я – самый средний в семье. Закончил 8 классов школы №15. Потом поступил в Статистический техникум. Первая моя специальность – «экономист сельского хозяйства».
Об армии
Служил во внутренних войсках в Грузии. Помню, как нас отправили в учебку. Меня хотели определить на водительские курсы. Но я категорически не хотел водить машину. Стою я в ряду солдат, которые записываются на водителей, а сам думаю: как бы туда не попасть. Рядом, в соседнем ряду записывались на курсы инструкторов служебных собак. Я спросил стоящего рядом солдата: «Здесь на кого?». «На дрессировщиков», – ответил тот. Я, недолго думая, тут же перестроился в соседний ряд. Подумал, собака все же лучше, чем машина. В кабинете меня спросили, боюсь ли я собак. Я честно признался, мол, да бывает, иногда боюсь. Тогда мне сказали, что солдат, который говорит, что не боится собак, будет их бить. И меня взяли. Через 6 месяцев я стал кинологом. Имею 3-й разряд инструктора по служебным собакам. Это очень интересная работа. Трудная, но интересная. Когда работаешь с собаками, понимаешь, что они намного честнее, чем люди.
Полтора года я служил в Кутаиси, охранял «зеков». Это была колония строгого режима для особо опасных преступников и рецидивистов.
О карьере
После армии я работал в колхозе «Октябрь». Косил сено, выполнял обычную крестьянскую работу в поле. Мне тогда платили за это 70 рублей. Но я был молод, мне хотелось зарабатывать больше. К тому же я всегда работал больше, чем другие, план перевыполнял, а платили мне так же как всем! Я сказал своему бригадиру, чтобы он повысил мне зарплату. Но тот ответил отказом. Сказал: «Тебе и этого достаточно. Ты плохо посчитал, ты неграмотный. Если бы ты был поумнее, работал бы экономистом в колхозе, а не простым крестьянином!» Меня это сильно задело. И я решил доказать ему и всем, что я не такой глупый, как им кажется. В тот же день после обеда я не вышел в поле, пошел домой, переоделся и уехал в Душанбе. Вечером пошел в ТГУ им. Ленина, стал спрашивать, какой факультет наиболее трудный и самый престижный. Тогда гремел факультет восточных языков. Там был самый высокий конкурс, учились дети высокопоставленных чиновников и министров. И я пошел туда. Документы у меня не приняли, так как в моей школе в кишлаке не было иностранного языка. Тогда я пошел к ректору. Им был в то время Талбак Назарович Назаров. Он попросил двух преподавателей устроить мне экзамен прямо у себя в кабинете. Я не знал иностранных языков, но немного знал персидский, изучал раньше со старшим братом. Преподаватели сказали, что я тяну на тройку. Но Талбак Назарович ответил, что не я виноват в том, что у меня в школе не преподавали иностранный язык. Мои документы приняли. И в мандатной комиссии я стал последним – 25-м – студентом из положенных по плану 25. Позже я встретил того бригадира и сказал, что я очень ему благодарен. Если бы не он, я так и остался бы в селе и никогда не стал бы тем, кем я стал сейчас.
Потом был Йемен. Я выиграл конкурс и поехал на 2 года учиться в Сану. Совершенствовал свой арабский и дополнительно стал изучать религию. Вернулся зимой 1992 года. Но так как в моем паспорте стояла арабская печать, мне посоветовали срочно покинуть Таджикистан. Я прилетел в Москву в багажном отделении Ту-154 вместе с другими нашими соотечественниками. В Москве была работа, бизнес, учеба в дипломатической Академии МИД РФ. Я закончил ее в 1996 году. По специальности «юрист-международник». После этого год работал директором регионального бюро Международной студенческой организации, бывшей ассоциированным членом ООН. Во время межтаджикских переговоров мы часто встречались с устазами Нури и Химматзода. Я неплохо говорил на английском, знал арабский, помогал составлять протоколы. Устаз Нури меня заметил. В 1997 году в начале работы Комиссии по национальному примирению С. А. Нури предложил мне работать у него помощником. Я согласился, продал квартиру в Москве, оставил бизнес и уехал в Таджикистан.
О партии
Почему Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ)? Я был и остаюсь глубоко религиозным человеком. Я начал молиться с 1 класса и соблюдать пост-уразу с 5-го. Будучи студентом техникума я вступил в один из кружков сильной, по тем временам, религизно- политической школы устаза Химматзода. Позднее, мы с группой единомышленников встретились с устазом Нури. По их рекомендации я представлял Таджикистан на первом Форуме мусульманской молодежи в Москве, в 1990 году. Как политик формировался на теории устаза Химматзода и практики устаза Нури, за что им очень благодарен. Так что ПИВТ для меня скорее закономерность, чем случайность, хотя многие до сих пор считают меня не типичным для религиозной партии. Не случайно, министр иностранных дел Франции господин Кушнер во время нашей с ним встречи интересовался, цитирую ли я Коран и хадисы в своих выступлениях. Я ответил, что не только цитирую, но и свою политику строю на их основе. Многие остались со старыми стереотипами об исламе и мусульманах. Быть лидером религизной партии намного сложнее, чем лидером обычной партии. Одними качествами современного политического лидера или менеджера не обойтись, надо еще и соответствовать религиозным потребностям сторонников. Хорошо, что люди больше стали уделять внимания идеям и принципам, нежели внешней атрибутике и символике. Многие ждали, что после того, как меня изберут председателем партии, я поменяю имидж, но я не стал этого делать. Во-первых, этот вопрос никогда не был предметом обсуждения в партии и меня приняли таким каков я есть. Во-вторых, основная масса членов партии – это молодежь и современно думающие люди, которые по новому смотрят на мир и, оставаясь убежденными мусульманами, все же хотят идти в ногу со временем. Наверное, есть немало сторонников партии, которые хотят видеть меня в классической мусульманской одежде. Я с пониманием и уважением отношусь к этим взглядам, но политический лидер, учитывая мнение своих сторонников, в то же время должен убедить их и в правильности своего выбора, вести их за собой, а не поддаваться амбициям и желаниям людей. Это очень важный фактор, взаимопонимание и взаимоуважение в рамках партии, и я рад, что мы этого добились. Мои братья и сестры прекрасно понимают все трудности, когда надо доказать, что ислам – это не фанатизм и насилие, а религия гуманности, терпимости и общественной гармонии.
О светскости и религиозности
В исламе нет разделения между светскостью и религией, и я в своей жизни и деятельности придерживаюсь этой линии. Без лишнего аскетизма и отшельничества. Мусульманин такой же земной человек с присущими ему прихотями, желаниями и недостатками. Однажды, в Лондоне меня спросили: какую лондонскую мечеть я хочу увидеть, я сказал что еще вчера сам посетил две мечети и счастлив, что помолился в них. Помогите лучше, достать билет на Шекспира и матч «Челси – Манчестер Юнайтед». Они помогли, но были сильно удивлены «нетипичной» просьбой. Опять стереотипы. Нас загнали в искуственно созданные два лагеря, светский и религиозный, забывая о том, что ислам не христианство и не буддизм. Мусульманин не может быть до обеда светским, после обеда религиозным. Мы живем по принципу: «два в одном», находимся в гуще событий, и не забываем о Боге. Посмотрите, что сказал Пророк: «Если знаете, что сегодня последний день этого света и у вас есть время посадить еще одно дерево, то сделайте это». Он не сказал, идите молиться, а велел продолжать жить, ведь дерево – символ жизни. Мусульманин до последнего должен стремиться к лучшей жизни в рамках дозволенного, он обязан делать это, иначе его вера не будет полной. Загнать исламскую религию в мечеть, как поступили европейцы с христианством, невозможно. Ислам появится где угодно: на рынке, на улице, возможно даже в правительстве. Христианская Европа освободилась от правления церкви после Ренессанса, чтобы спасти еще сотни Коперников и Галилеев от инквизиции. Те, которые спаслись, бежали в мусульманский Багдад, и халиф устроил их в «Байтул-хикмат» (своего рода Академия Наук) с жалованием. Они творили и выдвигали вместе с Беруни, Хайамом и Хаворазми новые гипотезы о вселенной, иногда противоречащие тем религиозным представлениям. И никто их не сжигал на костре. Может быть Европа правильно поступила, но если мы попытаемся сделать то же самое с религией, у нас не получится. Поскольку нельзя поместить море в стакан. Странная ситуация получается. Европа стремится к гармонии во взаимоотношениях с религией, как в исламском мире до колонизации, а мы идем к конфронтации как в европейском средневековье.
Об интеллигенции
У нас есть интеллигенция, но это отдельные личности. Как слой она отсутствует. У нас была советская интеллигенция. А сейчас ее нет. Я уважаю русскую интеллигенцию. Вот это настоящие интеллигенты! Они всегда защищают православные ценности, как часть своей национальной культуры. Достоевский, Толстой, Солженицын… А наша интеллигенция сразу ставит барьер между национальным и религиозным. Но это же абсурд – спрашивать человека: кто ты сначала – таджик, а потом мусульманин или наоборот?
Наша интеллигенция страдает как от материальной, так и от духовной бедноты. Единственная мечта нашей интеллигенции – попасть на встречу с президентом, еще лучше на банкет. Чтoбы интеллигент был независимым, он должен быть материально обеспеченным, или гордым как Диоген. Все философы и мыслители Греции пришли к нему, а он продолжал греться под солнцем на берегу моря. Александр сам пошел к нему и спросил: «Могу я тебе помочь?». «Конечно, – ответил Диоген, – отойди в сторону, не загораживай солнце». Позже Александр сказал: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном».
О семье
Я женат. Моя жена Мастура младше меня на 5 лет. Она тоже из религиозной семьи. Мне она приходится дальней родственницей. У меня шестеро детей – пять сыновей и младшая дочь. Все домашнее хозяйство и воспитание детей взяла на себя моя жена. Я, наверное, не самый хороший муж и отец, потому что не могу полностью отдавать себя своей семье. Другая жена давно бы уже высказала претензии, а Мастура терпит. Я иногда засиживаюсь здесь допоздна с гостями, она отправляет нам ужин. У меня никогда не возникало проблем с одеждой. Она всегда дает советы, что мне надеть. У нее нет высшего образования, но она так хорошо подбирает мне одежду, что некоторые думают, что у меня есть личный имиджмейкер или стилист! В годы учебы в Дипакадемии она была со мной, и, видимо, деловой и дипломатический этикет усвоила лучше, чем я.
Есть вопросы, по которым у нас полное взаимопонимание. Каждый месяц я выделяю ей деньги на питание и водителя, а дальше она сама решает, что купить и как распорядиться деньгами. Но есть вопросы, куда я не допускаю ее. Например, куда я еду. Она только спрашивает, официальная ли это встреча, чтобы подготовить мне одежду. Хорошо это или плохо – я не знаю, но это так.
Кабири в кругу семьи
Мастура носит хиджаб. Даже в Москве она не снимала его. Но дома она одевается по-европейски. С моей стороны были осторожные попытки модернизировать ее хиджаб, но она не согласилась, ей так удобнее и это ее право. Она помогает мне в моей религиозной деятельности. Для нее большая радость, когда я без ее помощи встаю на утреннюю молитву, если нет, то она всегда начеку, никогда не позволит, чтобы я проспал. За это я ей очень благодарен.
Мой старший учится на первом курсе Технического университета, второй заканчивает школу. Они сами выбирают, чем им заниматься дальше. Я позволяю им зарабатывать деньги.
О многоженстве
Многоженство в исламе – в определенных условиях, скорее исключение из правил. Почему-то все рассматривают это исключение как правило или норму. Возможно, при войнах, катастрофах или социальных кризисах, таких как миграция, многоженство способствует частичному решению проблем, но при неправильном понимании и применении оно может вызвать еще больше проблем. Многоженство скорее социо-культурная проблема чем религиозная. В исламском Иране оно разрешено законом, но там многоженство редкое явление. Потому что ответственность перед религией, семьей и законом очень большая, и не каждый отважится пойти на такой шаг. Чем ниже уровень религиозного образования в обществе, тем выше рост полигамии. Нашим друзьям из «светского лагеря» почему-то прямые и безоговорочные нормы ислама не очень нравятся, а вот многоженство они принимают охотно и безоговорочно.
В вопросе многоженства я придерживаюсь линии Корана: моногамия – норма и правило, а полигамия – допускаемое исключение.
О бизнесе
Я считаю себя обеспеченным человеком. До политики я накопил достаточный капитал. Почти всегда я был при деньгах, хотя несколько раз приходилось начинать все сначала. В 1992 году в Москву я прилетел с пустым карманом, но быстро встал на ноги. То же самое после приезда в Душанбе в 97-ом. За два года работы в КНП я истратил все сбережения, которые заработал в Москве, и последние деньги рискнул вложить в незавершенный объект. Через полгода продал его в несколько раз дороже, так и заработал свой первый капитал.
В последний раз деньги у отца я брал в 1980 году, тогда мне было 15 лет. Помню, взял 27 рублей на одежду, чтобы ходить на занятия в техникум. Свои первые деньги я заработал еще в шестом классе – продавал по выходным на рынке собранные мамой и сестрами боярышник и куринные яйца. Заработав денег, я принес домой три вещи: маме – губную гармошку, она очень хорошо играла в молодости, братишке – сорочку, а себе – книжную полку и вешалку. Это были первые шаги на пути к экономической независимости. В студенческие годы я работал на полставки, кроме того получал ленинскую стипендию. Первую свою квартиру в Душанбе я купил еще до окончания вуза.
В целом, свой капитал я заработал на аукционах и операциях с недвижимостью. Однажды генпрокуратура интересовалась одним купленным мною объектом, который я приобрел за 200 долларов. Я сказал им: «Почему вы не спрашиваете у того, кто продал его за 200 долларов? Если бы было дешевле, я бы дал еще меньше». А ведь все дело было в том, что в конце 90-х незавершенные объекты у нас приватизировали по голландской системе, то есть когда цены идут вниз, до минимума. Этого требовал Международный валютный фонд. Кто успел, купил, кто нет, – теперь покупает дороже.
Я никогда ничего не скрывал, потому что мой бизнес легален и прозрачен, по декларациям я оказался самым богатым депутатом. А вот все другие чиновники живут на одну зарплату и готовы всю ее отдать на строительство Рогуна. Можно позавидовать такому патриотизму, молодцы!
После утверждения моей кандидатуры на пост лидера ПИВТ, весь свой бизнес я отдал в управление брату, потому что как политик не имею права заниматься предпринимательской деятельностью.
Вообще, я считаю, что успех любого бизнеса заключается в том, чтобы оказаться в нужное время и в нужном месте. В бизнесе важно поймать момент. Еще важна оригинальная идея. Не стоит делать то, что кто-то уже делает. Нужно придумывать что-то новое.
Конечно, я давно мог бы построить себе дом, но как политический лидер я должен учитывать положение основной массы людей. Наверное, скоро все-таки построю, но он не будет слишком огромным и обязательно будет за городом. А пока я живу в 3-х комнатной квартире.
Об автомобилях
Свою склонность к хорошим автомобилям я не скрываю. Однажды знакомый немецкий дипломат, проехав на моем шестисотом мерседесе, намекнул, что немцы ежегодно помогают таджикам на сумму в несколько миллионов евро, но сами не могут позволить себе купить такую машину. Пришлось поменять мерседес на более скромную «Toyota Camry». Во время поездок по стране пользуюсь «Toyota Land Cruiser», и еще есть семейный «Nissan». Японцы пока не намекали, хотя тоже помогают таджикам.
В деловых кругах автомобиль – такой же аксессуар, как галстук или портфель, это не роскошь.
О том, чего не хватает
Хочется хоть на миг стать простым человеком! Думать не о политике, а о семье, о родителях. Я часто езжу на общественном транспорте. Мне нравится общаться с людьми, узнавать их нужды, говорить об их проблемах. Однажды, когда я был у родителей, отец пришел из мечети уставший. Я долго массировал ему ноги, и он заснул. Наверное, это была самая полезная моя работа за последние годы. Не политика, не партия, не парламентские дискуссии. Если у вас есть родители, помогите им, сделайте им приятное. Поверьте, это такое наслаждение…
Блиц крик
Мой характер: Трудный. В личной жизни я замкнутый, в какой-то степени эгоист.
Я не люблю: Долго находиться в толпе, когда все мыслят и действуют одинаково. Люблю индивидуальных, самодостаточных и независимых людей.
Плюсы и минусы: У меня, скорее, больше минусов, чем плюсов. Все мои заслуги – это достижения моего окружения. Единственное мое личное достижение, пожалуй, моя независимость.
Увлечения: Спорт – футбол и теннис. Хотя играю мало. Иногда хожу на гуштингири. Люблю читать исторические книги.
Любимая книга: Часто читаю книгу Адама Метца «Мусульманский ренессанс». Мне интересно, как смотрит на мою религию объективный исследователь. Сейчас я читаю историю Пророка. В детстве моей самой любимой книгой был «Робинзон Крузо» Даниэля Дэфо. Иногда я чувствую себя среди миллиона людей как в джунглях. Всегда приходится плыть против течения…
Официальная зарплата: Как депутат я получаю 1800 сомони в месяц
Политика: Это – жизнь. Несколько раз я хотел уйти, но потом понимал, что поздно. Это предательство по отношению к тем людям, которые мне поверили. В такой момент уйти из политики – значит предать.
Мечта: Как политик, я хочу, чтобы Таджикистан перестал быть бедным государством. Хочу, чтобы мы больше уделяли внимания дню сегодняшнему и завтрашнему, а не тешили себя историей, славной арийской цивилизацией и прочим. Да, есть история, но что с того? Кому интересно наше прошлое, если у нас нет настоящего и будущего?
Как человек, хочу вырастить своих детей так, как воспитали меня мои родители. Я упустил много времени, дети уже подросли. Я занимался «воспитанием» общества в ущерб воспитанию собственных детей.
Планы на будущее: Хочу построить свой дом. Серьезно заняться научными и религиозными исследованиями.
Читать по теме:
В Москве прошла встреча таджикской диаспоры с депутатом парламента Таджикистана
Информационное агенство IslamNews.Ru
Войти с помощью: