Противоядие от фанатизма в трудах Ризы Фахретдина

Р. Фахретдин

Сегодня множество средств и сил тратится на программы по борьбе с экстремизмом и предотвращению радикализации молодежи в мусульманской среде. При этом государство видит в так называемом традиционном исламе чуть ли не панацею от всех упомянутых проблем. Каким бы не было отношение к данному интеллектуальному конструкту в научных и мусульманских кругах, вполне очевидно, что, за немногочисленностью религиозных авторитетов на территории постсоветской России, обращение к трудам наших прославленных богословов прошлых веков вполне может оказать свое благотворное и отрезвляющее воздействие на умы подрастающего поколения. Как минимум оно поспособствует восстановлению и укреплению духовной преемственности, которая была оборвана за годы воинствующего атеизма.

Одним из наиболее продуктивных и влиятельных религиозных деятелей Волго-Уральского региона, чье творческое наследие вызывает в наши дни особый интерес, является историк, просветитель и российский муфтий Ризаеддин Фахреддин (Фахретдин). В отличие от большинства своих собратьев по цеху, он уделял значительное внимание наряду с богословской тематикой так же и проблемам общества и культуры своей эпохи. Благодаря этому его книги выделяются на фоне мусульманской литературы не только начала XX века, но и всех предыдущих столетий.

Пока большинство его современников клеймило своих оппонентов ярлыками «неверующий» и «заблудший» и воспринимало людей, не готовых обрушить свой праведный гнев на инакомыслящих, как «немых шайтанов», Р. Фахреддин последовательно выступал за плюрализм мнений. В то время как часть его соплеменников старалась воспрепятствовать от имени религии всем новациям, выступая против новометодных школ и прогрессивных интеллектуалов, он настойчиво боролся с фанатизмом ради прогресса нации. Не будет большим преувеличением сказать, что практически все его произведения пронизаны стремлением зародить в читателях терпимость к чужому мнению. Он часто напоминает, что люди, за исключением пророков, не безгрешны и совершают ошибки. Поэтому нельзя как бездумно следовать за определенными личностями, так и огульно порицать своих идейных противников, считая правым лишь себя. В одной из своих последних публикаций он говорит: «Прежде чем обвинять оппонента в невежестве, неверии и безбожии, стоит проверить остроту собственного зрения, точность своих весов и верность своего мерила. Хорошо, когда отрезаешь, отмерив пять раз, но еще лучше если сделать еще два дополнительных замера» (О религиозных вопросах. «Ислам маджалласе», 1926, № 6. С. 714).

Очень часто Р. Фахреддин просил своих читателей высказать замечания в отношении его трудов и указать на допущенные им ошибки. Поэтому в журнале «Шура», главным редактором которого он был, выходило множество критических статей на его произведения. По его словам, та или иная принадлежащая ему мысль является всего лишь его личным мнением, и он готов от нее отказаться при наличии у противной стороны более весомых доказательств.

Истина, в его понимании, доступна всем людям без исключения и не является прерогативой определенного течения или направления, так что «если человек, не имея рациональных и чувственных доводов или же достоверных и категоричных шари‘атских доказательств, станет присваивать себе истину и заявлять, что «все наши поступки и слова верны, а все дела и высказывания наших противников – ошибочны», то к какой бы религиозной общине и школе он не принадлежал, представителем какого бы народа или учения не был, в какой бы местности и эпохе не жил – это будет проявлением очевидной гордыни, беззаконием и явной несправедливостью».

Именно эта мысль прослеживается в его знаменитой шеститомной серии «Знаменитые мужи», которая содержит биографии философа Ибн Рушда, поэта Абу ал-ʻАлаʼ ал-Маʻарри, эрудита Газали, суфия Ибн ʻАраби, богослова Ибн Таймийа и просветителя Ахмад Мидхат эфенди. Ведь как иначе объяснить соседство в одном ряду столь разных и несовместимых друг с другом личностей!? Газали и Ибн Рушд глубоко расходились в оценке философии, ал-Маʻарри обвинялся традиционалистами в безбожии, Ибн Таймийа выступал против идей Ибн ʻАраби и сам в итоге стал объектом нещадной критики, а Ахмад Мидхад эфенди порицался богословами Османской империи за свои религиозные воззрения. Тем не менее, Р. Фахреддин посвятил каждому из них отдельную книгу и постарался показать, что критика не всегда бывает заслуженной. Для него было главным непредвзято и беспристрастно поведать о великих личностях исламского мира и продемонстрировать их вклад в мусульманскую культуру и науку. Поэтому в биографических произведениях Р. Фахреддина приоритет отдается заслугам героя повествования перед обществом, а не его принадлежности к какой-либо правовой школе или репутации в глазах большинства богословов.

В заключении к книге «Ибн ʻАраби» данная мысль выражается следующим образом: «Каким бы великим ученым ни являлся Ибн ʻАраби, он не был непогрешимым и мог ошибаться. Хоть я и процитировал слова его противников и сторонников, но сделал это не из приверженности одной из сторон, а лишь желая исполнить долг историка. У меня нет пристрастий и предпочтений ни к кому, однако если все люди мира будут считать Ибн ʻАраби еретиком, я буду противостоять им в одиночку, и напротив, если весь мир будет верить в его святость, я останусь один на противоположной стороне... При написании биографий я не исхожу из того, что мои герои являются праведниками или еретиками. Для меня важно, что они были учеными и писателями и оставили свой след в религиозной и общественной жизни» (Ибн ʻАраби. Оренбург, 1912. С. 140).

Принимая во внимание интеллектуальную атмосферу того времени, стоит признать что такой умеренный подход представлял собой очень смелый поступок. Например, биография Абу ал-ʻАлаʼ ал-Маʻарри была встречена негодованием со стороны консервативной прессы: Р. Фахреддина называли приспешником «безбожного слепого еретика», который своими «восхвалениями» в адрес последнего, хочет погрузить молодое поколение в омут неверия. Вполне возможно, что книги этой серии превосходят своей непредвзятостью даже многие современные сочинения подобного рода.

Р. Фахреддин любил и высоко оценивал свой народ, но при этом не впадал в крайность в патриотических чувствах и не игнорировал недостатки своих единоверцев. Видя в каком состоянии находятся мусульмане его столетия, он прикладывал огромные усилия для того, чтобы показать им реальное положение дел, направить их деятельность в благотворное русло и пробудить от многовекового сна. Незадолго до революции он писал: «Наш народ нуждается в развитии и культуре, но вместе с тем ему также необходимо сохранить свои национальные обряды и памятники. Однако между последними и культурой нет никакого взаимного противоречия. При желании мы могли бы добиться и того, и другого... Людям, вероятно, нет нужды менять свои традиции для достижения культуры. Прогресс – это не заимствование чужих обычаев, а постепенное улучшение своих собственных. Должно быть именно в этом кроется причина того, что современные развитые народы бережно хранят свои устои. Поэтому нации, стремящиеся достичь культуры, должны оберегать свою мораль, костюмы и вообще все свои обычаи» (Об одежде. Шура, 1915, № 10. С. 291-292).

Тем не менее, наблюдая за развитием европейских народов, он не стал, подобно некоторым консерваторам, демонизировать прогресс и облачать в наряды святости традиции прежних веков, представляя их религиозно обусловленными. Он отрыто писал о народных обычаях и поверьях, которые вступали в противоречие с религией и разумом, тормозили развитие мусульманской общины и вели ее к побели, даже, несмотря на то, что они считались сакральным наследием предков.

Р. Фахреддин порицал своих сородичей за леность, неумелость и отсутствие инициативы, утверждал, что поезд прогресса уходит, и опоздание на него равносильно вымиранию народа. Однако мусульмане, по его мнению, «вместо того, чтобы заниматься возвышенными идеями и драгоценными тайнами, знаниями и науками, оказывающими содействие жизни и быту, избрали имамом воображение, и вследствие этого увлеклись введениями книг, шархами и хашийами, бездушными прениями и бессмысленными фантазиями малообразованных людей, тем самым потратив впустую время и лишившись счастья и учености» (Воображение, разум и их приверженцы. Шура, 1914, № 24. С. 749).

Таким образом, он мечтал найти баланс между необходимостью идти в ногу со временем, не отставая от цивилизованных народов, и сохранением национальных обычаев и традиций, ведь без того и другого будущее не предвещало его народу ничего хорошего.

Столь же умеренную позицию Р. Фахреддин занимал и в богословских вопросах. Открыто причисляя себя к ханафисткому мазхабу, которому его обучили родители, он тут же отмечает: «В эти дня я прочел некоторое количество жизнеописаний основателей различных правовых школ и множество произведений об их учениях, но то ли из-за нехватки знаний, то ли по какой-то другой причине, так и не смог достичь той степени, которая позволила бы мне, проведя анализ, поставить одного из них выше другого» (Религиозные должности. Оренбург. С. 55).

В отличие от многих своих современников он полагал, что «вражда и порицание одного человека другим из-за мазхаба является несправедливостью и преступлением» (Абу ал-ʻАлаʼ ал-Маʻарри. Оренбург, 1908. С. 4.).

Как правило, религиозные деятели, создавая свои труды, при подборе литературы старались без крайней нужды не выходить за рамки собственных мазхабов. Между тем, любой человек, читающий произведения Р. Фахреддина, подтвердит, что он был очень далек от такого самоограничения. В его книгах можно встретить ссылки на известного захирита Ибн Хазма, шафиита аз-Захаби, ханбалита Ибн Каййима, маликита Ибн Халдуна. В случае необходимости он с удовольствие цитирует и мистика Ибн ʻАраби и его ярого противника Ибн Таймию, черпает информацию не только у мусульманских богословов, но зачастую прибегает и к трудам европейских ученых. Такая широта взглядов была довольно редким явлением для российских последователей ислама начала XX века. По его словам, «знание не принадлежит определенным народам и населению определенных государств, а является совместной собственностью людей всего мира, поэтому, где бы мусульманин ни увидел нечто полезное, он должен усвоить его и тут же начать им пользоваться». (Мысли Америки. Оренбург, 1908. С. 4).

Ризаеддин Фахреддин в каждом своем произведении, тем или иным образом, выступает против фанатизма, слепого следования за авторитетами и бездумного подражательства. Все эти вещи, получившие широкое распространение у мусульман Поволжья и Приуралья, на его взгляд, тормозят развитие нашего народа, сеют вражду между людьми, нарушая единство последователей ислама. Если мы посмотрим на современное состояние уммы, то поймем, насколько эти мысли актуальны и в наши дни. К сожалению, за прошедшие сто лет мало что изменилось в среде мусульман не только России, но и всего остального мира: все также идут горячие дебаты вокруг второстепенных проблем и взаимная ненависть считается предписанием религии. Поэтому не будет излишним сделать напоминание о взаимоуважении и терпимости к чужому мнению, пусть и посредством трудов вековой давности.

Рустам Гатин, переводчик и исследователь.

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Кара Мулла 18 Января 2022г.
Ответить

Ма ша’алЛаh ﷻ. Действительно научная и объективная оценка трудов Ризаеддина Фахреддина.

Шавкат Равильевич 19 Января 2022г.
Ответить

АльхэмдулиЛлях, очень актуально в настоящее время!

Сибиряк 19 Января 2022г.
Ответить

Учёный - есть учёный, не то что в нынешней России...

ashir01 19 Января 2022г.
Ответить

Надо включить книги Ризы Фахретдина в программу российских мусульманских образовательных учреждений -, медресе

Яндекс.Метрика